Сторожевые башни

— Слава Богу. Вы снимаете с моей души камень. А то я было начал думать, что я один такой. Можете себе представить, Хэнсон и Бордмен башни не видят! И я совершенно уверен, что никто из сидящих на крышах людей — тоже, иначе их оттуда как ветром сдуло бы. Я убежден, что все это работа Совета, хотя представляется маловероятным, чтобы их власти хватило для… — Он умолк, почувствовав, что Клифтон пристально смотрит на него. — В чем дело? Доктор!

Клифтон быстро вытащил из чемоданчика рецептурные бланки.

— Рентелл, предусмотрительность — основа любой стратегии. Важно остерегаться опрометчивых шагов, потому мой вам совет — сегодня отдохните. Ну, а эти таблетки помогут вам заснуть…

Первый раз за несколько дней он отважился выйти на улицу. Взбешенный, что доктор провел его, Рентелл брел к дому миссис Осмонд, решив найти хотя бы одного человека, кто все-таки видит сторожевые башни. Он уже забыл, когда на улицах было так много народу, и все время приходилось быть начеку, чтобы не столкнуться с прохожими. Над улицами, подобно военному судну, с борта которого должен быть высажен апокалипсический десант, возвышались сторожевые башни, но никто их, похоже, не замечал.

Рентелл прошел мимо кафе — непривычно было видеть террасу, заполненную людьми, — затем увидел ярмарку Бордмена около кинотеатра. Оттуда доносилась музыка, веселые полотнища флагов развевались в воздухе.

Метров за двадцать до дома миссис Осмонд Рентелл увидел, как она, в большой соломенной шляпе, выходит на улицу.

— Чарлз! Что ты здесь делаешь? Я не видела тебя так давно, что уже начала беспокоиться.

Рентелл взял у нее ключ и вставил обратно в замок. Закрыв за собой дверь, он постоял в полутьме холла, переводя дыхание.

— Чарлз, да что же стряслось? Тебя кто-то преследует? Дорогой, ты ужасно выглядишь. Твое лицо…

— Бог с ним, с моим лицом. — Войдя в гостиную, Рентелл подошел к окну, поднял шторы и удостоверился, что сторожевые башни не исчезли. — Сядь. Извини, что я ворвался таким образом, но сейчас я все тебе объясню. — Он подождал, пока миссис Осмонд неохотно уселась на диван, затем облокотился на каминную полку, собираясь с мыслями.

— Ты не поверишь, но последние дни были каким-то сплошным кошмаром, а в довершение ко всему я только что оказался полным идиотом в глазах Клифтона. Господи, мог ли я…

— Чарлз!

— Умоляю, не перебивай — у меня нервы и так на пределе… Это какое-то безумие, но почему-то я, кажется, единственный, кто сохранил рассудок. Я понимаю, что произвожу впечатление сумасшедшего, но все, что я говорю, — чистая правда. Почему это так, я не знаю; и хотя мне страшно, то только потому, что я чувствую: они переходят в наступление… — Он подошел к окну. — Джулия, что ты видишь из окна?

Миссис Осмонд сняла шляпу, беспокойно поежилась и, прищурившись, посмотрела в окно.

— Чарлз, что же все-таки происходит? Мне нужно надеть очки…

— Джулия! Когда раньше ты смотрела из окна, очки тебе не требовались. Что ты видишь?

— Ну, дома, сады…

— Так, что еще?

— Дерево…

— А небо?

Она кивнула:

— Да, вижу, там как будто дымка? Или у меня что-то с глазами?

— Нет. — Рентелл утомленно отвернулся от окна. Впервые его охватила непреодолимая усталость. — Джулия, — мягко спросил он, — ты не помнишь сторожевые башни?

Она медленно покачала головой:

— Нет, не помню. Где они были? — На ее лице появилось тревожное выражение. — Милый, что с тобой?

Рентелл заставил себя выпрямиться:

— Не знаю… — Он провел по лбу рукой. — Ты вообще не помнишь башни? — Он указал на башню, глыба которой виднелась в окне. — Вон там была одна… над теми домами. Мы всегда смотрели на нее. Помнишь, как мы опускали шторы в комнате наверху?

— Чарлз! Осторожнее, тебя могут услышать. Куда же ты?

— На улицу, — произнес он безжизненным голосом. — Нет смысла оставаться в помещении.

Он вышел из дома. Пройдя метров пятьдесят, услышал, как она зовет его, и быстро свернул в переулок.

Он чувствовал, что над ним возвышаются сторожевые башни, но не поднимал глаз выше дверей и оград, внимательно вглядываясь в опустевшие дома. Время от времени ему попадались дома, где жили люди, семья обычно в полном составе сидела на лужайке, и то и дело его окликали по имени, напоминая, что занятия в школе сегодня начались без него. Воздух, свежий и бодрящий, был пронизан необычайно ярким солнечным светом.

Минут через десять Рентелл понял, что оказался в незнакомой части города, и совершенно потерялся; единственными ориентирами оставались сторожевые башни, но он все еще не поднимал на них глаз.

Он шел по кварталам бедняков, где по обеим сторонам узких улиц возвышались огромные мусорные кучи, а дряхлые деревянные заборы еле держались между домами-развалюхами. Многие дома были одноэтажные, потому небо казалось здесь более широким и открытым, сторожевые башни, тянувшиеся до горизонта, напоминали сплошной палисад.

Он подвернул ногу и, хромая, еле дотащился до ближайшего забора. Рентелл взмок и распустил узел галстука; немного придя в себя, он стал изучать лабиринт окрестных домишек в поисках выхода.