Стоунхендж

— Так его, Яра! — вскричал Томас. — Клятвопреступник! Гореть тебе в аду!

— Он уже горит, — ответила Яра холодным злым голосом. — Это тебе за отношение к женщинам!

Вторая стрела быстро и хищно щелкнула в плечо. Томас думал, что стрела отскочит, но отточенный клюв нашел зазор в доспехе, стрела погрузилась до половины, а несчастный сводный брат Гваделупа вскричал страшно и рухнул с коня. При падении он ударился лицом, и стрела вошла глубже в мозг.

Но положение Томаса было отчаянным. Рыцарей было три десятка, да еще прискакали легко вооруженные воины, в руках были короткие дротики с широкими лезвиями. Томаса уже окружили, он вертелся, как вьюн, и рубился во все стороны. Удары сыпались на него со всех сторон. Он сражался, как медведь в стае собак, ревел, сыпал проклятиями, а каждый удар повергал нового противника на землю бездыханным.

Даже Яра не заметила, как появились новые всадники. На легких конях они пронеслись косым строем, у каждого в руке был топор на длинной рукояти, с узким лезвием, похожим на клюв дятла. Даже несильный удар пробивал шлем, что не всегда мог достичь страшный удар рыцарского меча, и противник замертво падал на землю.

Томас наконец опустил залитый кровью меч. Он задыхался, грудь ходила ходуном, но все еще старался выкрикивать оскорбления в адрес трусов, что нападают скопом. Доспехи его из светлых превратились в пурпурные, даже на шлеме были красные брызги.

Новые всадники быстро и умело добили раненых. Соскочив с коней, шарили по карманам, выворачивали седельные сумки. Их вожак на коне приблизился к Томасу. Тот ахнул — на него смотрело жестокое лицо пана Кичинского!

— Не ждали? — спросил князь.

Он соскочил с коня, обнял подбежавшую Яру, благосклонно кивнул Томасу.

— Здорово сражаешься. Англ, говоришь?

Томас перевел дыхание, прохрипел:

— Он самый...

— Хороший, наверное, народ... Хотя надо посмотреть по книгам, от кого род ведете. Может быть, все-таки от жидов поганых.

Томас застонал сквозь зубы. Стараясь сменить тему, спросил торопливо:

— Откуда вы взялись?

— Разведка донесла, а затем и лазутчики доложили, что войско крестоносцев идет на лютичей. А это же тоже россы, только они об этом не знают! Вот я быстро и собрал добротный отряд, поднял по дороге племя земгов, привел на помощь Звенько. Они хоть и не чистые арийцы, как мы, у них скулы шире, но кровь почти такая же чистая. А тут узнал, что ты с моей племянницей только-только, прорвав осаду, уехал! Ну разве я мог расстаться, не повидавшись еще раз?

Яра обняла, поцеловала.

— Спасибо, дядя! Ты удивительный!

— Ну вот, я же знал, что не рассердишься.

Томас подтвердил:

— Она не рассердится. Еще как не рассердится! Но как с ходу все поняли, мгновенно приняли решение... Это достойно великого полководца!

Пан Кичинский скромно отмахнулся.

— Да что тут особенного? Надо же православных христиан спасти от проклятых жидов!

Томас оглядел поле, покрытое трупами, где бравые с клевцами в руках потрошили убитых. Содрогнулся.

— Это все жиды?

— До единого! — поклялся пан Кичинский. — Даже если они об этом не все знают. Кругом одни жиды!

Томас огляделся, передернул плечами, как в ознобе:

— Дьявол!.. Действительно, страшная сила.

Он влез на коня, а Яра уже была в седле. Еще раз обнялись, прощаясь, а когда Томас уже отъехал, пан Кичинский вдруг хлопнул себя по лбу:

— Эй, погоди! Чуть не забыл!

Томас остановил коня, чувствуя озноб при виде приближающегося пана Кичинского. За ним неотступно держались два звероватых гиганта, при виде которых у Томаса всяких раз по спине бегали мурашки.

Пан Кичинский пошарил сзади, отвязал и швырнул Томасу серый потертый мешок.

— Не твое ли?

Томас, обмерев, трясущимися пальцами развязал веревочку, заглянул вовнутрь. Не веря глазам, сунул руку, пощупал. Знакомое покалывание в кончиках пальцев подсказало, что не ошибся.

В мешке был Святой Грааль!

К проклятым лютичам подоспела помощь от соседей. Гутенап велел снять осаду; на этот раз с ним не спорили. На военном совете решили отступить, но чтобы это не выглядело бегством, идти было решено обратно по другой дороге, находя и уничтожая мелкие веси и городища ненавистных язычников.

Как нарочно, не попалось ни одного жилого села. Проводники из бодричей исчезли, разочарованные в мощи крестоносного войска. Когда люди, измученные до предела, брели, не в силах поднять головы, а ноги не отрывали от вязкой земли, впереди и сзади раздался долгий протяжный треск. Деревья валились крест-накрест, перекрывая дорогу как вперед, так и назад к отступлению. Ряд деревьев рухнули на обоз, убивая и калеча людей и животных, некоторые упали на рыцарский отряд.

Убитых было немного, но воинский строй был сломлен, деревья отрезали одну группу воинов от другой. Только слышались крики, ругань, стоны, а дрались с деревьями или уже напали лютичи, никто сказать не мог.