Стоунхендж

Калика проследил, чтобы Томас и Яра ухватились покрепче, Томас даже привязал Яру к иглам гребня. Оба выжидательно смотрели на калику. Он сказал: «Поехали!» и махнул рукой. Змей подвигал спиной, показывая, что услышал, все понял, вот уже собирается, вот уже разбегается, вот уже летит, парит, несется под облаками во всю мочь...

Яра услышала храп, сказала с наигранной бодростью:

— У моего отца был такой же хитрый мерин...

— Загнал зверя, — сказал Томас сочувствующе. — Сэр калика безжалостен даже к зверью, а что говорить о людях? Ты бы знала, как он меня достал своим «Надо идти!»

Олег потолкал посохом в рогатую голову. Змей сладко жмурился, поворачивал щеки, двигал ушами, подставляя новые места для чесания. Томас, стремясь показать себя перед испуганной женщиной, перелез к калике, огрел Змея мечом, не вынимая из ножен, меж ушей, как большого кролика.

Змей замурлыкал от удовольствия — это было похоже на рев медного быка. Яра затрепетала, как лист на ветру, прижала ладоши к ушам. Она не отняла их до тех пор, пока Змей не поднялся, встряхнулся, как собака после купания. Ее швырнуло в сторону, ремень затрещал. Громко кричали и ругались Томас и калика.

Наконец Змей побежал широкими прыжками, все ускоряя и ускоряя бег. Яра дрожала, вцепившись в гребень. Земля мелькала уже быстрее, чем под брюхом скачущего коня.

Впереди в полусотне шагов показался быстро приближающийся край земли. Она услышала, как вскрикнул Томас:

— Сэр калика!.. А сколько этой ящерице нужно для разгона?

— Шагов сотню...

— Моему коню достаточно десяти!

— Куда куцему до зайца.

Яра вцепилась в иглу гребня до хруста в суставах. Змей несся тяжелыми прыжками, край стремительно метнулся навстречу. Змей прыгнул в пустоту — у Яры остановилось сердце и отхлынула кровь от лица.

Змей падал, но в падении с ленцой растопырил кожаные крылья на жестком каркасе костей и толстых жил, Яру прижало к спине. Змей гулко ударил крыльями по тугому, как сметана, воздуху, вздохнул так, что людей подбросило, и пошел молотить крыльями часто и сильно.

Яра старалась не отводить взор от спины калики, который сидел прямо перед нею. Томас сидел сзади, одной рукой в железной перчатке придерживал ее за пояс. По бокам была пустота, а когда Яра скосила глаз вниз, то побелела и поклялась больше никогда не глядеть в такую пустоту.

Серое море, покрытое мелкими волнами, находилось далеко внизу и ускользало назад, как раньше ускользала земля под брюхом скачущей лошади. Остров остался далеко позади, маленький и неприметный, а домики выглядели собачьими будками, потом уменьшились и пропали вовсе.

Калика похлопал Змея по шее. Тот накренился, круто пошел вниз. Желудок Яры прыгнул вверх, а сердце оборвалось. Томас понял или ощутил ее состояние, что-то прокричал в ухо, преодолевая свист ветра, указал железным пальцем.

Змей снижался к большому острову, а может, это была уже земля Британии, главного острова Оловянных островов. Там показались игрушечные с такой высоты дома, городские стены, дороги, а когда Змей снизился еще, Яра рассмотрела даже блестящий купол церкви.

— Что-нибудь важное? — прокричал Томас.

— Пустяк, — ответил калика. — Надо захватить кое-что.

Змей пронесся над полем, и Яра увидела крохотные фигурки людей, те задрали головы и указывали на них пальцами.

Их тряхнуло, когда Змей обрушился на землю и побежал, выставляя перед собой все четыре лапы, вспахивая воздух и землю. Яра оглянулась, услышав треск, плечи ее передернулись уже не только от пронизывающего ветра. За Змеем тянулись борозды вспаханной лапами земли, где сверкали острыми краями свежевзломанные валуны крепчайшего гранита!

— Слезайте, разомните ноги, — предложил калика.

Он спрыгнул, едва удержался на ногах, а Томас слез осторожнее: он не дикий скиф, а благородный рыцарь, ему недостойно прыгать, как волосатая обезьяна, да еще при какой-никакой, но все же даме... А если честно, то в таком доспехе не распрыгаешься, как зеленый кузнечик.

Он снял Яру со спины зверя, взяв ее под мышки, снова нечаянно коснувшись ладонями груди, но сердца их колотились так сильно, что они просто не заметили, ну совсем не заметили и не обратили никакого внимания. Хотя его пальцы дрогнули, а ее щеки заалели.

Змей остался лежать, разбросав крылья и вытянув шею. Морду положил на передние лапы. Яра боязливо отвела взгляд. Клыкастая пасть, где зубы, как ножи, да еще тут же под мордой страшные желтые когти каждый с наконечник копья!

Калика пошел, чуть прихрамывая, со Змея сигать — не с печи, хоть и без панциря. Впереди приближались массивные каменные плиты. Их можно было бы принять издали за надгробие, если бы плиты под тяжестью веков не вросли так глубоко в каменистую землю.

Томас и Яра смотрели, как волхв ходит вокруг плит, наклоняется, трогает пальцами, губы шевелятся.

— Пойдем к нему, — предложила Яра, — а то этот что-то на меня смотрит...

Томас покосился на Змея. Тот повернул к ним морду, в огромных, как тарелки, глазах медленно проступал голодный интерес.

— На тебя все смотрят, — сказал Томас. — Даже деревья и камни.