Стожары. Повесть

- Я-то знаю, - обернулась Татьяна Родионовна. - А ты вот, видно, плохо знаешь его. Егора ли Платоныча вина, что он всего три зимы учился? Ему уж за тридцать было, а он, как школьник, к Андрею Иванычу бегал, упущенное наверстывал… Ну вот что, - поднялась председательница: - от конюшни тебя придется пока отставить. Раз мать сказала - ходи к учительнице, бери уроки… А тебе, Василиса, я другого подручного найду.

Санька взглянул на Седельникову. Та только развела руками: мол, какой может быть разговор, если приказано.

Мальчик уныло поплелся прочь от конюшни.

Вновь засеял мелкий, назойливый дождь. Деревья, опустив мокрые листья, стояли понурые, земля была вязкой, мягкой.

«К председателю сбегала, нажаловалась, - с обидой подумал Санька про мать. - Думает, все по-хорошему у нас… А вот знала бы…»

Он в нерешительности остановился около дома. В избу заходить не хотелось. Встретится мать, опять начнутся разговоры…

- Чего мокнешь, как ракита в поле? - выглянула из окна Евдокия. - Заходи, обсушись.

Санька вошел, присел у порога.

- Что, младший конюх, вычистили тебя? - шепнул ему Петька. - А тоже - я, я, незаменимый…

- Все опекают, Саня, развернуться не дают, - заговорила Евдокия. - А ты за меня держись, я тебе дело найду.

- Тетя Дуня, - помолчав, спросил Санька, - а на сапожника там как… долго учиться надо?

- Чего там долго… Через три месяца и к делу встанешь. - Она посмотрела на ребят: - Чего вы дуетесь! По грибы бы сходили. Самая пора.

- Верно, Коншак, пойдем! - обрадовался Петька. - Степка всю «векшинскую бригаду» в Субботинскую рощу повел. Еще наши места покажет.

Санька согласился - в лесу можно пробыть до самого вечера.

Через час они добрались до рощи.

Первое же деревцо, которое Санька слегка зацепил плечом, осыпало его частыми крупными каплями. Он отпрянул в сторону, но тут мокрая ветка крушины мазнула его по лицу.

По макушкам деревьев пробежал ветер, и вновь Саньку обдало, как из душа.

Но он вскоре притерпелся к этому.

В лесу было тихо, прохладно. Рдели кровавые волчьи ягоды, часто встречались крупные синие ягоды голубики, прозрачные созвездия брусники, на полянах цвели влажные лиловые бессмертники.

От трухлявых пней пахло скипидаром, далеко были видны красные, в белых крапинках шапки мухоморов. Санька ходил быстрым, легким шагом, остро пронизывал глазом перелески, старался не пропустить ни одной полянки.

Но на каждом шагу кто-нибудь из векшинцев пересекал ему дорогу, кругом аукались, перекликались. Санька отошел подальше в сторону. Но грибы сегодня не баловали мальчика.

Прошло уже с полчаса, а он положил на дно кузовка лишь несколько молодых подосиновиков, десятка полтора источенных улитками сыроежек и скользких, точно намыленных маслят. Наконец в частом березнике Санька заметил несколько крупных грибов.

«Белые», - еще издали догадался он, и сердце его зашлось, как у всякого завзятого грибника.

Но белые грибы оказались дряхлыми, насквозь источенными червями. Санька сердито сбил их ногой. Он еще немного покружил по лесу и вышел на поляну.

Сюда собрались и остальные грибники. Не было только Феди.

Ребята посмотрели друг другу в кузовки и приуныли. Не иначе, домой придется возвращаться не улицей, а задами деревни, чтобы люди не увидели, как мало набрали они грибов.

Семушкин предложил, пока не поздно, отправиться на болото за черникой.

- Смотрите, смотрите! - вскрикнула вдруг Маша и показала в сторону.

Все обернулись и увидели сквозь кусты Федю. Он шел не торопясь, мелкими шажками, часто останавливался, оглядывался, возвращался назад, обходил каждый куст то с одной стороны, то с другой.

Ребята подбежали к Феде и ахнули. Кузовок его до половины был наполнен грибами. Сверху лежали даже три белых гриба с толстыми белоснежными корнями.

Федя заглянул ребятам в кузовки и покачал головой:

- Небогато… Что же вы так?

- Подумаешь - разбогател, белый гриб нашел! - фыркнул Петька. - Знаем, зачем ты белые наверх положил - покрасоваться! А на дне у тебя и червивые грибы и поганки.

- Зачем же поганки! - Федя опрокинул кузовок, высыпал грибы на траву и принялся их разбирать. - Можно проверить.

У себя в кузовке он оставлял только белые грибы, подберезовики и подосиновики, а сыроежки, лисички, маслята откладывал в сторону.

- Берите, ребята, у кого мало.

- Ты, Федя, счастливый, - вздохнула Маша. - А нам вот грибы не попадаются и не попадаются.