Страда и праздник. Повесть о Вадиме Подбельском

Аня пошла на кухню, а он быстрыми движениями сдернул надоевшее, отяжелевшее от влаги пальто, тоже двинулся коридором, на ходу стягивая галстук, отстегивая воротничок. Аня уже зажгла керосинку, что-то грела в кастрюльке; желто-красный отблеск падал на ее серьезное и — теперь уже было видно — всепрощающее лицо. Он приблизился, обнял за плечи — мимолетно, как бы делясь и собственной тревогой, и ожиданием, и неясностью, — потом кинул галстук и воротничок на табуретку, отвернул посильнее кран и склонился над раковиной, подставил ладони и лицо под холодную, брызжущую струю.

— Френч бы снял, Вадим!

Но он не слушал, умывался, фыркая от удовольствия, а паузами оправдывался: хотел, очень хотел объявиться накануне вечером, да где там… Победить юнкеров, оказывается, еще не все!

Вытерся, отложил полотенце. Вдруг посерьезнев, стал рассказывать, как был заключен договор о сдаче белых:

— От ВРК договор подписали Смидович и Смирнов, ну, и Усиевич, Ведерников, другие ревкомовцы в этом участвовали, было кому подумать. А что на деле получилось? По договору Комитет общественной безопасности ликвидируется и белая гвардия тоже, боевые действия прекращаются, юнкера обязаны сдать оружие, а засим им гарантируется личная неприкосновенность. Так, допустим. А кто же в ответе за казни и зверства? За бойню, которую белые устроили в Кремле? Сотни убитых! Вся партийная «пятерка» была вне себя, когда познакомились с договором, — ни возмездия, ни взгляда в будущее: ведь эти «разоруженные» могут в любой момент снова вооружиться, снова восстать против новой власти. Ну, а потом совместное заседание ВРК и Партийного центра. Что там творилось! Было даже предложение расстрелять Смидовича, представляешь? И из районов шумят, требуют что-то предпринять, исправить ошибку ВРК. А как ее исправишь? Договор — государственная бумага. Какая же мы власть, если не признаем только что подписанного нашими представителями? Решили ехать в районы, разъяснять, что сделанное только первый шаг, что контрреволюции в любом случае будет дан отпор…

Аня сказала:

— Ничего. Главное сделано. Москва не опозорилась, поддержала Питер.