Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Через несколько десятков лет о той же опасности напомнил архиепископ Флоренции Антонин Пьероцци. По его словам, живопись может соблазнять людей догматически ложными образами (такими как монструозные Троицы в облике человека с тремя лицами или изображения, где Дева Мария учит младенца Иисуса читать, словно бы он не обладал всей полнотой мудрости), профанными сюжетами, которые неуместны в декоре церквей (как сцены, где собаки или обезьяны гоняются за зайцами), а также греховной наготой, которую следовало бы прикрыть.

Монолог Батской ткачихи

«Не признаю любви я робкой, скрытой,А голод утоляю я досыта.Богат иль беден, черен или бел, –Мне все равно, лишь бы любить умел.

[…] А то твердил мне муженек мой частоЗаветы строгие Екклезиаста,Чтоб муж из дома никогда женуНе отпускал, особенно одну.А то отыщет книгу и читает:«Кто из лозины дом свой воздвигает,Кто клячу старую в соху впрягает,

На богомолье кто жену пускает –Тот сам себе, простак, петлю свивает»».

Джеффри Чосер. Кентерберийские рассказы, ок. 1387–1400 гг.

(Перевод И. А. Кашкина)

59. Значок, найденный в Брюгге (Бельгия), 1375–1450 гг. Langbroek. Collectie Familie Van Beuningen. № 652

Эротическая процессия.

К XV в. и в Италии, с ее увлечением античным искусством, и на Севере Европы изображения обнаженных тел – в т. ч. и страдающих тел святых – стали как никогда натуралистичны, а порой и сексуально провокативны. Потому в Церкви стали все чаще звучать голоса, обличавшие потенциально сомнительную наготу (Дева Мария с обнаженной грудью; атлетически сложенный св. Себастьян, при виде которого прихожанки краснеют) или неуместную для фигур святых суетность (мученицы, разодетые в пух и прах, словно куртизанки).

На пороге Нового времени обнаженное тело и тем более изображение половых органов все чаще начинают ассоциироваться не со стихией жизни, продолжением рода и плодородием земли, а исключительно с греховной чувственностью.

60 a, b. Маастрихтский Часослов. Льеж (Бельгия), первая четверть XIV в. London. British Library. Ms. Stowe 17. Fol. 156r, 162r

Дракон и дева

Сверху св. Маргарита Антиохийская, которую, по преданию, в темнице поглотил дьявол, явившийся ей в виде дракона, выбирается из его утробы с помощью крестного знамения (здесь его символизирует крест в ее руках). Снизу стоит аббатиса-«кентавр», у которой нижняя половина тела звериная. Сражение человека со зверем или его сращение с ним – одна из главных метафор, позволявших продемонстрировать скрытое или вовсе невидимое – природу греха, зверя, скрывающегося в человеке. Но это не значит, что всякий средневековый гибрид задумывался как моральное наставление. Они не только страшны, но и смешны, а их противоестественные тела завораживают, как всякая невидаль или причуда природы.

Гибриды: От маргиналий к карикатуре

Один из главных персонажей маргиналий – это гибрид: рыцарь с телом дракона, человечек без туловища, но со второй головой на заду, акробат, вырастающий из растительного побега, и т. д. Складывая новых существ как в конструкторе из элементов человека, зверя, птицы, рыбы или растения, средневековые мастера в своей игре форм, само собой, не щадили и духовенство.