Страдать, чтобы простить

– Кому ты звонил? – поинтересовался он, покосившись на нетронутую тарелку с едой, которую, не успел я войти, вручила мне Анна. – А ты собираешься это есть?

– Бери, не стесняйся, – предложил я брату. – Не ожидал, что ты придешь, – поспешил я переключить его внимание.

– На что ты намекаешь? – Мы сидели за стеклянным столиком на закрытом крыльце, и Джаред за обе щеки уписывал чесночный хлеб.

– На то, что ты в Сарином доме, – объяснил я. – Очень… смело с твоей стороны. Появиться здесь.

– Мне показалось, что ее папа был готов захлопнуть у меня перед носом дверь.

Я рассмеялся:

– Так ты надеешься заработать пару очков в свою пользу, предложив им помочь прибраться после гостей, да?

– Не хочу форсировать события, – уминая лазанью, признался он.

– Итак… А что, если я попрошу тебя завтра подбросить меня до аэропорта?

Я скомкала бумажный пакет и положила голову на подлокотник.

– Ах вот вы где! – Со стороны верхней площадки послышался голос Анны. – Сара, ты не оставишь нас на минутку одних?

При этих словах у меня засосало под ложечкой.

– Ладно, я буду внизу, – уступив матери место на диване, сообщила Сара.

– Эмма, иди сюда. – Анна раскрыла мне объятия, и я с бьющимся сердцем прижалась к ней. Вдохнула исходящий от нее изысканный цветочный запах и закрыла глаза, когда она пробежалась рукой по моим стриженым волосам. – Последние несколько дней тебе несладко пришлось. Я сочувствую твоему горю, – сказала она. – Мы позаботимся о тебе, – прошептала она. – Однако, по-моему, тебе стоит с кем-нибудь поговорить о том, что творится у тебя на душе. Остается только догадываться, что ты, должно быть, сейчас чувствуешь. – (Я молчала, поскольку боялась разворошить тлеющие угли своих эмоций.) – Я очень за тебя волнуюсь, – продолжила Анна. – Не знаю, что сделать, чтобы ты почувствовала себя защищенной. Ведь, как мать, это единственное, чего я хочу для тебя и Сары. Чтобы вас любили и вы были защищены.

– Мне хорошо и спокойно у вас, – едва слышно произнесла я.

– Но я хочу, чтобы все было точно так же, когда ты не с нами.

Мы сидели молча, моя голова покоилась у нее на груди, я слышала стук ее сердца. И в кольце ее тонких, но неожиданно сильных рук я действительно чувствовала себя любимой и защищенной от житейских невзгод.

– Можно задать вам вопрос? – тихо спросила я.

– Конечно, – сказала она.

– А она что, действительно… повесилась? – Я закрыла глаза, приготовившись к худшему.

– Да, так оно и есть, – тихо, но твердо ответила Анна.

– А где?

– В доме на Декатур-стрит.

Мне словно дали под дых.

– На балке?

– Да.

Я задохнулась от резкой боли в груди.

– Она страдала?

– Нет. – У Анны внезапно задрожал голос.

Я заглянула ей в лицо – по щекам у нее струились слезы.

– Почему? – Неожиданно у меня защипало глаза.

– Не знаю, – покачала головой Анна. – Она не оставила записки. Но даже если бы и оставила, я не уверена, смогла бы она честно сказать, почему решила свести счеты с жизнью. Эмма, мне очень жаль.

– Спасибо. – (Анна приняла все настолько близко к сердцу, что мне было больно смотреть на ее переживания.) – Вы всегда были к ней очень добры. И спасибо за организацию похорон. От меня было мало толку. Простите.

– Не стоит извиняться. – Анна вытерла мокрые щеки и попыталась отдышаться. – Мы с Карлом переживаем за тебя. И поможем тебе через это пройти.

– Спасибо, – повторила я.

– Тебе обязательно завтра уезжать? – поинтересовалась Анна, а когда я кивнула, печальным тоном произнесла: – Ладно. Но ты ведь не забудешь о моей просьбе поговорить с кем-нибудь о своих проблемах, да?

Я снова кивнула, прекрасно понимая, что никогда этого не сделаю.

– Знаешь, я благодарна тебе за все, что ты сегодня для нас сделал, – заявила Сара, когда мы устроились на большом полукруглом диване в игровой комнате ее дома. – Я ведь знаю, как тебе было нелегко.

– Да, это было нелегко, – осторожно ответил я. – Тогда услуга за услугу. Идет?

– А чем я могу тебе помочь? – подозрительно прищурилась она.