Страх

Она решила подняться на второй этаж, чтобы удостовериться, что в доме и в самом деле никого нет. Ванная, кабинет, первая комната. Никого. Во второй комнате осыпа́лся потолок, весь пол был в штукатурке. Камиль прошла по коридору и вскарабкалась по лестнице, ведущей на чердак. Той ночью Флорес наверняка услышал, как затрещала крыша, поднялся и…

Чердачное помещение было наполовину обустроено под жилое: паркет, изоляция, электричество и… рухнувшая внутрь часть балок и стропил. Камиль стала лавировать между старой мебелью, рамками, вышедшим из строя фотооборудованием. Десятки рулонов еще упакованной минеральной ваты были придавлены обвалившимся остовом крыши.

К счастью, никаких следов трупа.

Она чуть было не повернула обратно, но что-то за рулонами изоляционного материала привлекло ее внимание. Она подошла поближе. Перед ней в углу, защищенном толстой балкой, был спрятан перемазанный засохшей землей небольшой ящик из довольно плохой фанеры.

И в нем обнаружились крошечные кости.

Они были похожи на кусочки какой-то мрачноватой головоломки. Взгляд Камиль привлек череп с двумя маленькими глазницами, которые словно смотрели на нее.

Череп выглядел совершенно человеческим.

Молодая женщина содрогнулась. Рядом с ящичком лежал фотоальбом и открытый конверт. Камиль взяла их в руки. Почтовый адрес на лицевой стороне конверта принадлежал фотографу. Письмо пришло из Испании, точнее, из города Матадепера, судя по почтовому штемпелю, и было датировано 27 сентября 2011 года, то есть почти год назад…

Ей на ладонь из конверта выскользнуло старое фото: портрет молодой, смуглой, темноволосой женщины между двумя монахинями. Выражение их лиц было строгим, холодным. Судя по потертости глянцевой бумаги, фото было сделано отнюдь не вчера. Камиль заметила округлившийся живот молодой женщины. Та была беременна.

Камиль перевернула снимок и смогла прочитать сделанную мелким почерком надпись: Мария, Валенсия. Имя, город. Подпись Микаэля.

Она положила фотографию на место, глубоко взволнованная этой странной находкой, и заглянула в альбом. Фото молодых родителей, беременная мама, папа, положивший руку на округлившийся живот и глядящий в объектив. Потом ребенок месячного возраста — в ванночке, на руках отца, дающего ему рожок… Должно быть, это были родители Микаэля Флореса. Старые снимки, даты, названия мест. Мать с совершенно другой внешностью, непохожая на Марию. Высокая блондинка с короткими волосами, вполне здоровая с виду. Но должно быть, она нечасто улыбалась. От фотографий исходила настоящая печаль. В этих лицах из прошлого застыло страдание.

И тут Камиль заметила, что с альбомом что-то не так, и пролистала его назад.

Оттуда были вырваны листы — как раз после рождения ребенка.

Она закрыла его, заинтригованная. Микаэль Флорес, о котором она ровным счетом ничего не знала, прятал у себя на чердаке младенческий скелет и следы своего прошлого.

Мрачная тайна, которую раскрыла буря.

Камиль оставила ящик с костями там же, где нашла, и спустилась с чердака. Проходя мимо первой комнаты, она заметила на полу и на части стены следы, на которые в первый раз не обратила внимания. Похоже на засохшую кровь.

Что тут произошло? Ей в голову сразу пришло наихудшее.

Она долго стояла в нерешительности. Что делать? Вызвать полицию?

Хотя полиция, возможно, уже побывала здесь.

Может, несчастье случилось с Микаэлем Флоресом?

Она вернулась на первый этаж.

И увидела в глубине холла дверь с маленькой табличкой «Фотолаборатория». Она вспомнила слова Мартеля о том, что фотограф работал в основном с пленкой, так что он наверняка должен был обрабатывать свои фотографии по старинке, дома.

Камиль открыла дверь и нажала на выключатель. Кроваво-красный свет залил комнату со стенами, сплошь увешанными снимками. В этом было даже что-то чрезмерное, патологическое. Сколько же их тут? Сотни? Быть может, тысяча? Вперемешку красные лица палачей и жертв. Множество взглядов — безумных, умоляющих, проклятых, несущих в себе искры ужаса или злобы. Камиль казалось, что эти глаза, эти зрачки, рассказывающие свою историю, пожирают ее, пронзают.

Черные дети, пораженные болезнью, умирающие на стоящих рядами койках. Крупный план на подвергнутые пыткам тела, казнимые, поруганные, пожираемые ненавистью. Ярко-красная кровь, засохшая или блестящая. Камиль приподняла фотографии. На обороте каждой была пометка Микаэля. Имя, населенный пункт.

На нее накатила тошнота. Она видела изображения далеких стран, враждебных джунглей, откуда вдруг нежданно-негаданно забило фонтаном Зло.

Зло. Да, это было правильное слово. Камиль верно угадала.

Оно было повсюду на этих стенах, выставлено на обозрение, словно какая-то нечисть, паразит. Эти лица, эти говорящие глаза, эти истерзанные тела были его самым очевидным выражением.

Именно его выслеживал Флорес.

Зло.

На стенах зияли большие пустоты, проплешины. Многих десятков фотографий не хватало. Видимо, кто-то снял их отсюда.

Может, они украдены.