Страх полета

Наиболее дальновидные хозяева крупных авиакомпаний уже давно установили закулисные связи с сильными мира сего, добились льгот и закупили, добыли новые для России, экономичные зарубежные самолеты, вытолкали на пенсию стариков, переучили молодежь на английский язык и шли явно западным путем.

Те, у кого таких связей не было, тоже пытались бороться за существование, используя старые самолеты, но их давили насмерть либо непосильными налогами и поборами, либо ценами на топливо. Количество авиакомпаний, образовавшихся на обломках бывшего аэрофлота, неуклонно сокращалось.

Вот и родную компанию, не имеющую возможности заиметь по блату налоговые льготы и взять в лизинг "боинги", удавили ценами на керосин, который туполевские красавицы всегда пожирали с непомерным, даже не по нынешним скупым временам, аппетитом.

Заговорили о новой технике. Автоматика, компьютеры, джойстики эти, экраны дисплеев вместо стрелок, - никуда от прогресса не денешься. Тяги, качалки рычаги и пружины уступают место проводам и микросхемам. Самолеты становится легче и экономичнее. Мир обогнал нас и ушел далеко вперед. Видимо, навсегда.

Они говорили вполголоса, два старых летчика, отдавшие всю жизнь той авиации, которая их вынянчила, поставила на крыло и воспитала, - говорили с болью в сердце, иногда забываясь и повышая голос, потом оглядывались на спящих и снова переходили почти на шепот.

Капитан тихонько привел очередной пример:

- Да что сравнивать: возьми моего "Москвича", с его рессорами, и любую "Тойоту", с надутыми бамперами. Раздень и погляди: "Москвич" сварен чуть не из рельсов; "Тойота" - из проволочек и жести. Мотор "Москвича" вытачивали только что не на мельнице с водяным колесом, он грохочет; у "Тойоты" работает бесшумно и жрет вдвое меньше. Технологии другие, массовые технологии, миллионные тиражи. Мы, конечно, тоже можем, но - штучно, затратно, вручную, у Левши в каморке: Ту-160... Як-141...

- Ну. Еще супер-джет этот... Назвать по-человечески не могли.

- Ага. Супер-пупер. С "Боинга" содрали. Нам не впервой: вспомни, как после войны Туполев свой Ту-4 изобрел. Содрал один к одному с ихней летающей крепости.

- А теперь все Европе задницу лижем. Может, тугриков подкинет.

- Губу раскатал. Самим зарабатывать надо.

- Зачем? Нефти, газа полно, трубы открыты - налетай, подешевело!

- Перекрыть бы им крантик... у нас уже бензин дороже, чем во всем мире.

- Не знаю, как с бензином, а уж керосин-то точно дороже.

- Это ж надо: на нефти сидим, а бензин все дорожает.

- А с ним - вся жизнь дорожает, инфляция...

- Прямо как в Эмиратах... Ну, дураки...

К кому относилось это искреннее "дураки", выяснять не стали.

Дальше разговор повернули на роль государства, на полное непонимание проблем авиации на самом верху:

- Им там интересно только вооружение - боевые самолеты, штуками, на продажу. Да и то: авиапром работал семьдесят лет только на армию; так и не научились делать что-то приемлемое для мирной жизни, все - объедки от военных. Плачутся конструкторские бюро: нет денег, кадры разбегаются, государство не заботится... дай! Дай и дай. Дай - тогда, мол, мы, старики, передадим опыт молодым, и они что-то там придумают современное. - Капитан покачал головой, как о давно решенном: - Нет, нам уже никогда их не догнать!

- Ага, дай. "Боингу" вон никто ничего не давал - сами заработали, в жесточайшей конкуренции, и добились качества.

- Ну, насчет качества не знаю. Я на нем не летал и качества не оценивал. Пилоты вон, особенно молодые, которые летали, в общем, хвалят: говорят, заточен под летчика... Но - соковыжималка...

- А у нас все кабины - военные: шуму много, толку мало; терпи, долетишь - отдохнешь. Тоже соковыжималка.

- Позавчера форточка весь полет выла, закрывался детским матрасиком, потом голова как котел... И сейчас еще чуть, - Климов потер виски. - Или это на погоду... Стареем, Петя.

- Форточка - хрен с ней. Летали в свое время и на открытом По-2. Мы все вытерпим. Тут душа болит: такая огромная, самостоятельная, ни от кого не зависящая авиация, такой опыт за семьдесят лет, такие рекорды, кадры опытнейшие, - кому все это теперь нужно...

- Кому, кому. Им вон, - Климов кивнул в сторону спящего второго пилота.

- Оно им надо? Да они спят и видят этот... стеклянный кокпит. Инглиш зубрят.

Разговор становился все громче, переходя в привычный, чуть ворчливый стариковский спор. И главным в этом споре было понимание того, что, как ни прискорбно, как ни жалко, а никуда не денешься: жизнь нашей гражданской авиации, в общем, не удалась. Не претворилась, так сказать, в детях.

- Это как в иной семье: вроде все внешне как у других, а внутри семьи зреют и зреют противоречия, дети убегают от них, семья разваливается, и к старости становится ясно, что - нет, не удалась жизнь. Не удалась... а жить надо. - У терпеливого Петра Степаныча был немалый опыт в этой части, но, по молчаливому согласию, такие темы в экипаже не обсуждались.