Страх высоты. Через лабиринт. Три дня в Дагезане. Остановка

Вдали замерцал зеленый огонек. Он поднял руку, и машина остановилась. Сели они сзади. Было темно. По лицу Инны проплывали блики встречных реклам: синие, красные, оранжевые.

— Возьмите, — сказал Мазин.

— Что это?

— Последний свидетель. Его записная книжка. Там есть немного о вас.

— Она помогла вам?

— Помогла.

Инна спрятала книжку в сумку.

— Спасибо.

И обратилась к шоферу:

— Мой дом второй от угла.

Мазин расплатился. Она подумала, что он хочет зайти к ней, но Мазин, будто угадав эту мысль, пояснил:

— Хочу пройтись пешком. Мне недалеко.

— Зачем она взяла тетрадку?

— Это в ее характере.

Больше он ничего не сказал. Зачем ей подробности? Он представил Светлану, охваченную одним чувством — страхом, страхом перед тем, что в комнате останутся ее следы. Она уже не думала о Тихомирове, она озиралась, как зверек, попавший в ловушку. Все ли взяла? Ничего не забыла? Сумку? Перчатки? На столе тетрадь. С ней связано что-то разоблачающее. И она сует ее в сумку.

— В характере. Потому и принесла с собой сегодня. Не знала, как повернется разговор, что мне известно. Боялась…

Инна протянула ему руку:

— До свиданья.

— Счастливо вам!

Мазин подумал, что, наверно, не увидит ее больше, как и многих, с кем сводила его жизнь и работа. Разве что случайно.

И пошел по улице, оживленной, шумной, праздничной в блеске вечерних витрин. Компания молодых парней сидела на перилах ограждения, и один, с тощей бородкой, запевал:

Снова вас ведут куда-тоИ не ясен наш маршрут…

Мазин уже прошел, когда остальные подхватили:

Мама, я хочу домой!

Вот и отпуск кончился. А на море еще тепло. Он поднял воротник плаща. Комиссар не ошибся — дело было закрыто правильно.

Через лабиринт

I

В котельной было сумрачно. Покрытые темной пылью лампочки слабо освещали низкие своды, кучи штыба и грязный бетонный пол. По стенам щупальцами ползли горячие трубы.

Мазин подошел к топке и заглянул внутрь — туда, где гудело красное пламя. Казалось, он просто любуется пляшущими огненными языками. Потом посмотрел вокруг себя. Длинная стальная кочерга валялась рядом. Мазин взял ее и опять склонился над пламенем. Черный, загнутый на конце прут вошел в топку, нащупал какой-то предмет и вытолкнул его из огня. Это была небольшая железная коробка, покорежившаяся от жара и немножко оплывшая по краям. Она быстро темнела, покрываясь серой окалиной.

— Если не ошибаюсь, футляр от очков.

— Точно, — торопливо подтвердил Семенистый. — Дедовы глаза…

Семенистый пришел в Управление, когда рабочий день уже заканчивался.

— К вам тут человек, Игорь Николаевич, — доложил дежурный. Семенистый…

— Какой? — не понял Мазин.

— Семенистый по фамилии. Говорит, знает вас.

Мазин пожал плечами и покосился на циферблат старинных карманных часов, лежавших на столе. Они достались ему от отца, а того наградили еще в гражданскую. Мазин постоянно носил часы с собой: ему казалось, что они приносят ему удачу.

— Семенистый? Не помню. Ну ничего. Пусть войдет.

Однако узнал он его сразу, едва тот переступил порог.

— Разрешите, товарищ начальник?

— Входите.

Еще бы не узнать эти кустистые бачки на розовых толстых щеках! Физиономию Семенистого можно было бы печатать на обложке журнала "Здоровье", если бы не глаза. Глаза были мутноватые и заметно отечные.

— Ну как телевизор, товарищ начальник? Претензий не имеете к нашей конторе?

— Вы это пришли узнать?

— Да нет. Насчет телевизора я между прочим, — сказал Семенистый, усаживаясь на стул. — История тут одна произошла.

Мазин ждал, стараясь угадать, какая же история могла привести в его кабинет этого деятеля получастной инициативы.

С месяц назад у Мазина поломался телевизор, пришлось вызвать мастера из ателье. Так он впервые встретился с Семенистым. Тот пришел, попахивая шипром и дешевым портвейном, назвался Эдиком, открыл заднюю стенку телевизора, постучал по ней отверткой и сказал, блеснув золотым зубом:

— Ну и дела! Без пол-литра не разберешь…

Мазин вздохнул и, стыдясь своей слабохарактерности, достал из холодильника бутылку.

Семенистый повеселел. В два счета справившись с пустяковой, видимо, работой, он заявил, что "бандура будет работать как часы", и главное — не деньги, а взаимное уважение, потому что он пить ни за что не будет. Мазин проглотил рюмку, надеясь, что Эдик не узнает, где он работает.

Но Эдик узнал и вот сидит напротив и наверняка собирается о чем-то просить, потому что такие люди, как он, хоть и чтут уголовный кодекс, но на мелочах ловятся непрерывно, а поймавшись, долго и от души обижаются и ищут "правды".

Вспомнив все это, Мазин еще раз пожалел о выпитой рюмке.

— Так что же за история случилась с вами? — спросил он сухо.

— Да ничего особенного. Я, собственно, для порядочка. Чтоб недоразумения не получилось.

— Хорошо, хорошо. Рассказывайте.

— Хозяин мой квартирный пропал, Укладников Иван Кузмич.

— Пропал? Когда же это случилось?

— Да вроде ночью сегодня.

Мазин взял авторучку.

— Давайте по порядку. Вы где живете?

— Магистральная, шестнадцать, квартира шестьдесят четыре.