Страна чудес без тормозов и Конец Света

– По специальности я биолог, – объяснял он на ходу. – Но то, чем я занят в последние годы, выходит далеко за рамки биологии. Тут тебе и нейрофизиология, и акустика, и лингвистика, и даже теология. Уж извини, что я сам так говорю, но исследования эти уникальны и представляют огромную научную ценность. Да-да! На данном этапе я изучаю, в основном, неба млекопитающих.

– Неба?

– Ротовые полости, грубо говоря. Я исследую функции рта. Как рот двигается, как образуется голос и так далее... Взгляни-ка сюда!

Он нашарил выключатель и зажег в лаборатории свет. Я увидел огромный, во всю стену, стеллаж, на полках которого тесными рядами стояли белые черепа. Всех млекопитающих, каких я только мог припомнить: от жирафа и лошади до панды и крохотной мыши. Штук, наверное, триста или четыреста. Включая, разумеется, человеческие. На одной из полок выстроились в ряд черепа европеоидов, негроидов, монголоидов и американских индейцев, женские и мужские – по одному черепу каждого пола.

– А черепа китов и слонов я храню отдельно, в подвале. Слишком много места занимают, ты же понимаешь...

– И не говорите, – кивнул я. Добавь сюда еще парочку слоновьих черепов – и работать можно будет разве что в раздевалке.

Черепа животных планеты Земля стояли на полках, хором разинув рты, и сверлили пустыми глазницами белую стену напротив. Экспонаты экспонатами, но в окружении такого дикого количества черепов становилось не по себе. Полки на других стенах, хотя и не так плотно, как черепами, были заставлены стеклянной посудой, в которой плавали заквашенные в формалине языки, уши, губы и небные дуги всех размеров и видов, какие только можно вообразить.

– Ну, как тебе коллекция? – радостно спросил старикан. – Чего только люди на свете не собирают! Кто старые пластинки. Кто вино в погребах. Я даже знал одного богача, который коллекционировал танки и устраивал у себя в саду маневры. Ну а я коллекционирую черепа. Все люди разные. Потому и интересно. Ты согласен?

– Пожалуй, да, – кивнул я.

– Черепами млекопитающих я заинтересоваться еще в молодости. Понемногу начал их собирать – и собираю до сих пор. Вот уже больше тридцати лет. Ты не представляешь, сколько нужно времени и сил, чтобы понять один-единственный череп! В этом смысле понять живого человека из плоти и крови гораздо легче. Именно так! В этом я убежден. Хоть и понимаю, что тебе, молодому, с живой плотью общаться куда интереснее. Уох-хо-хо!.. – обрадовался он собственной шутке. – А я вот общаюсь с черепами и слушаю их звуки уже тридцать лет. Тридцать лет, скажу тебе, – срок немалый...

– Звуки? – переспросил я. – Черепа издают звуки?

– Еще как! – тут же закивал он. – Каждый череп издает лишь ему присущие звуки. В каждом зашит свой неповторимый звуковой код. Черепа разговаривают. Да-да! Я не ради красного словца говорю. В самом буквальном смысле. Конечная цель моей работы и состоит в том, чтобы, ни много ни мало, расшифровать эти коды. И научиться их контролировать.

– Хм-м... – только и протянул я. Конечно, в мелочах я не разобрался, но если все так, как он говорит, – его работа и впрямь не имеет цены.

– Похоже, это и впрямь очень ценные исследования, – сказал я.

– Еще бы! – кивнул старик. – Вот почему все эти мерзавцы тянут к ним лапы. То еще дьявольское отродье! У них так и чешутся руки использовать мои работы для своих грязных целей. Подумай сам: если можно считывать память по черепам, зачем тогда, к примеру, пытки нужны? Убил кого нужно, ободрал мясо с черепа – и вся информация у тебя на ладони...

– Ужас какой! – содрогнулся я.

– Ну, насколько все будет ужаснее, говорить еще рано. Пока, например, больше информации можно считывать с коры ампутированного мозга.

– Тоже очень мило, – мрачно заметил я. Ободрать череп или выпотрошить человеку мозги. Можно подумать, большая разница.

– Вот поэтому мне нужно, чтобы ты как следует все закодировал, – очень серьезно сказал старик. – Чтобы даже самые крутые кракеры, перехватив эти данные, не смогли прочесть результаты экспериментов. Я не знаю, выйдет ли цивилизация из кризиса, в котором оказалась, так и не решив, как ей использовать науку – во зло или на благо самой себе. Но сама наука должна существовать только ради науки. Только так! В это я верю свято.

– Я плохо разбираюсь в вопросах веры, – осторожно ответил я. – Но хотел бы разобраться в вопросе, так сказать, чисто организационного плана. Дело в том, что заказ на мою работу исходил не от Системы, и даже не от официального агента Системы; меня заказали лично вы. Это крайне редкий случай. Откровенно говоря, подобные случаи чреваты нарушением Устава. Если я нарушаю Устав – меня лишают лицензии, и я остаюсь без работы. Надеюсь, это вы понимаете?

– Отлично понимаю, – кивнул старик. – И то, что ты об этом беспокоишься, только делает тебе честь. Но бояться нечего. Тебя, как классного нейроконвертора, совершенно официально заказывает Система. Именно так... Просто, чтобы обеспечить максимальную секретность, я не стал оформлять заказ в канцелярии, а связался с тобой напрямую. За эту работу тебя никто лицензии не лишит.