Страна чудес без тормозов и Конец Света

Я вскипятил воду в кастрюле, достал из холодильника помидоры, обдал кипятком, порезал, смешал с чесноком и, состряпав простенький соус, обжарил в нем страсбургские сосиски. Потом приготовил салат из капусты и сладкого перца, зарядил кофеварку и, чуть спрыснув водой французские булочки, обернул их фольгой и разогрел в микроволновке. Когда завтрак был готов, я разбудил библиотекаршу и убрал из гостиной пустые бутылки и стаканы.

– Какие запахи! – сказала она.

– Можно одеться? – спросил я. Мой старый пунктик – не одеваться до того, как оденется женщина. Возможно, один из остатков галантности в нашем цивилизованном обществе.

– Давай, конечно, – сказала она и стянула майку. Утренний свет очертил ее грудь и бедра легкой тенью, высветив бархатистый пушок на коже. На несколько секунд она замерла, оглядывая свое тело.

– Здорово, да? – улыбнулась она.

– Здорово, – согласился я.

– Ни лишнего жира, ни складок на животе, и кожа упругая... Пока, – добавила она и посмотрела на меня. – Но когда-нибудь все это исчезнет, правда? Все оборвется, как струна, и ничего уже не вернешь. Хотя думать об этом сейчас никакого смысла нет.

– Давай поедим, – сказал я.

Она вышла в соседнюю комнату, переоделась в желтую футболку и потертые джинсы. Я натянул свои зеленые брюки и рубашку. Мы уселись за стол на кухне, съели поджаренный хлеб, салат, сосиски и выпили кофе.

– Ты в любой кухне так быстро осваиваешься? – поинтересовалась она.

– Все кухни на свете похожи, – сказал я. – Там готовят, а потом едят. Больших различий при этом не наблюдается.

– И тебе никогда не надоедало жить одному?

– Не знаю. Никогда об этом не думал. Прожил с женой пять лет, а сейчас даже не помню, какая была жизнь. Теперь кажется, что я все время был один.

– И больше не хочешь жениться?

– Теперь уже все равно, – сказал я. – Что так, что эдак... Как собачья конура, у которой с одной стороны вход, с другой выход. Откуда ни вползай – все едино.

Она засмеялась и салфеткой стерла с губ остатки томатного соуса.

– Первый раз вижу человека, который сравнивает семейную жизнь с собачьей конурой.

Доев, я подогрел оставшийся кофе и разлил по чашкам.

– Отличный соус, – похвалила она.

– Был бы лавровый лист и орегано, вкуснее б вышло, – сказал я. – Да и недотушил минут десять.

– Все равно очень вкусно. Давно так не завтракала... Какие на сегодня планы?

Я посмотрел на часы. Полдевятого.

– В девять выйдем, – сказал я. – Поедем в какой-нибудь парк, сядем на солнышке, выпьем пива. В пол-одиннадцатого я тебя куда-нибудь отвезу, а сам пойду по делам. Дальше ты как?

– Вернусь домой, постираю, уберу квартиру, а потом буду лежать и вспоминать секс с тобой. Как звучит?

– Неплохо, – кивнул я. Действительно, звучало неплохо.

– Имей в виду: я с кем попало в постель не ложусь, – добавила она.

– Знаю, – сказал я.

Пока я мыл посуду, она, что-то напевая, принимала душ. Странной травяной эссенцией, которая почти не давала пены, я вымыл тарелки и кастрюли, вытер полотенцем и поставил на стол. Затем вымыл руки и почистил зубы разовой щеткой для гостей, которую обнаружил тут же возле мойки. Потом заглянул к библиотекарше и спросил, не найдется ли чем побриться.

– Открой верхний шкафчик справа, – отозвалась она. – Там, кажется, оставалась его бритва.

В шкафчике действительно оказались «шиковский» станок с лезвиями и «жилеттовский» лимонный крем для бритья. На тюбике с кремом каменели белые хлопья. Смерть застала тюбик полупустым.

– Нашел?

– Нашел.

Прихватив чистое полотенце, я вернулся на кухню, вскипятил воды и побрился. Закончив, тщательно промыл лезвие. Мои волоски перемешались в мойке с волосками покойника и исчезли в канализации.

Пока она одевалась, я читал на диване утренние газеты. У водителя такси случился сердечный приступ, отчего он на полном ходу врезался в опору моста и скончался на месте. Пассажиры, женщина тридцати двух лет и ее четырехлетняя дочь, получили тяжелые увечья. В мэрии какого-то города на банкете подали протухшие устрицы, и двое гостей отравились. Летальный исход. Японский МИД выражает глубокое сожаление по поводу американской политики высоких процентов. Бюджетный комитет Конгресса США обещает рассмотреть вопрос о кредитах Центральной Америке, министр финансов Перу критикует экономическую диверсию Штатов, а МИД ФРГ настойчиво требует выправления торгового дисбаланса с Японией. Сибирь недовольна Израилем, а Израиль Сибирью. После избиения восемнадцатилетним отпрыском собственного отца одна из газет открыла «линию психологической помощи». Ничего, абсолютно ничего, что могло бы хоть как-то мне пригодиться в последние часы жизни.

Она встала перед зеркалом – бежевые брючки, коричневая рубашка в клетку – оглядела себя с головы до ног и расчесала длинные волосы. Я повязал галстук и надел пиджак.

– А куда ты денешь череп? – спросила она.

– Оставлю тебе на память, – ответил я. – Укрась им какую-нибудь каминную полку.

– А может, просто на телевизор поставить?

Она взяла череп, перенесла в дальний угол и водрузила на телевизор.

– Ну как?

– Очень даже неплохо, – одобрил я.

– Интересно, он еще будет светиться?