Страна городов

Наконец-то Великий дух охоты погнал стада зверей с полуночи на новые пастбища, мимо поселения Великого Медведя. Огибая непроходимые леса, поймами рек выходили неисчислимые звери, что бы накормить собой ждущих охотников. Серым ковром текли через броды, переплывали в извека установленных местах воды Великой Отец — Реки массы живого мычащего мяса. Значит, будут праздники, будут болеть сладкой болью животы объевшихся охотников и других членов племени. А если повезет — ударит Великий холод и туши убитых сохранятся под снегом до прихода тепла, до момента, когда хлынут стада назад и придет Великая Охота уже весенняя. Но плодами той охоты долго не проживешь, злые духи не дремлют и отбирают добычу охотников, делая ее непригодной к еде через два дня, и все теплое время будут Люди Медведя жить, разбившись на малые группы, собиранием того, что удастся собрать в щедром лесу и степи, если повезет.

Так шло от предков. Вооружившись охотничьими факелами, облитыми слезой колючих деревьев, которые все лето оплакивали участь животных, роняя слезы на палки с намотанным мхом, шкурами и травой, племя двинулось на охоту. С каждым годом становилось все меньше животных, и они делались все пугливее — но люди этого не замечали. Вот уже разведчики доложили вождю и шаману, что на Тропе появились небольшие стада оленей. Люди сноровисто принялись за дело.

Был расчищен и углублен овраг, находящийся немного в стороне от Тропы — каменные ножи споро рубили лишние кусты и ветки, образовавшиеся жерди шли на перекрытие свода, чтобы получилась ровная поверхность. Склоны оврага делались вертикальными, на дно укреплялись колья. За день была перекрыта поверхность на полет копья, а в конце этой поверхности укреплены свежие кусты, так что у стороннего наблюдателя, взглянувшего на сооружение со стороны Тропы, создалось бы впечатление ровного пространства, где вдалеке растет ряд редких кустиков, внешне не мешающих движению.

Вечером, разумеется, был разожжен костер, в который бросили дар Великому духу охоты, что бы он был благосклонен к Людям Великого Медведя. Даром были старые шкуры, которые уже не укрывали от тепла, оружие, не поддающееся заострению — топоры со сточенной кромкой и расшатавшиеся в креплениях, щедро лился в глотки напиток вызова духов — настой грибов и лишайников, плясал вокруг костра колдун племени с рогами лося на голове, украшенной и медвежьей маской, вопили и притоптывали в такт охотники. По кругу, все убыстряя темп, поскакали все члены племени, допущенные к ритуалу — как опытные, так и те, кто впервые к нему допущен. Вопли слились в многоголосый гул, в котором не различалось отдельных слов. Участники действа бросали копья в центр, где искусно глиной на утоптанной земле были изображены объемные силуэты бегущего бизона, прыгающих сайгаков, оленей и даже Владык — шерстистых мамонтов и носорогов. Бросив копье, участники шустро подбегали к стене, на которой были углем начерчены головы извечных врагов охоты — саблезуба, — отнимающего добычу и прогоняющего охотника от добычи, волка и шакала — крадущих добычу, и конечно, сороки — предателя, предупреждающего жертву о приближении. Достав из-под прикрывающих тело драных шкур мужское хозяйство, они щедро омывали стену, стараясь смыть изображения — поверье гласило, что если за время ритуала изображения смыть, то этим нюх у изображенных, а так же слух и другие чувства, отобьёт напрочь, следовательно, помешать делу охоты они не смогут.

— Не, ты скажи мне, Костик, какую они траву курят, что так с ума сходят, — недоуменно спрашивал надежно укрывшегося главу нашей охотничьей тройки Костю Тормасова Сергей Степин, вон, всю скалу под нами уделали, аж до нас вонь доходит!

— Тсссс. Не курят. Они мухоморы квасят, а потом пьют, вишь туеса берестяные стоят у костра на почетном месте, — пояснил любопытному Игорь Терехов, третий член маленького отряда.

— Отлить им туда, что бы вкуса добавить… мечтательно протянул Сережка.

— Уже, — лаконично отрезал Костя. Мне этот, Падла — шаман рассказывал рецепт, и причаститься предлагал в обмен на наш чай Елкиной заварки, который пахнет вкусно, его иногда на ужин дают, тот, что с эликсиром от тиса. Они эту дрянь на собственной моче и настаивают. Фуууу… Бе…

— Ну, братан, ты конечно и того, причастился?

— Дурак ты, право — от того напитка богов разит как от свежей медвежьей кучи, сразу ясно, чё за продукт!

— А я думал — навернул кружечку…

— Я вот тебя счас наверну, чем ни будь, что бы тишину не нарушал в дозоре…

— Ну что, потихоньку отползаем, заметаем следы, и в лагерь, предупредим наших? Эти делавары кажись, «монгольскую охоту» затеяли…

— А че за охота такая? — опять встрял Сережка.

— Сейчас не время, учитель как-то рассказывал, побежим домой — расскажу по дороге.