Страна игроков

- Стопроцентной гарантии дать не могу, - начал оправдываться Энрико Берлуччи, - но вероятность очень большая.

- Вы соблазните кого угодно...

Уже поздно вечером, добираясь домой на своей "Ладе", давно заслужившей покой на какой-нибудь заросшей тенистыми деревьями загородной свалке, Виктор в очередной раз раздумывал о превратностях судьбы. "Еще две-три таких статьи, - усмехнулся он, - и мне в ближайшее время не придется ужинать в одиночестве". И еще его мучило чувство вины.

На следующий день, выбрав момент, он сказал Стрельнику:

- Вынужден признать, что ты был прав. После публикации переписанной тобою заметки я буквально пошел по рукам.

- Советую провериться на СПИД, - недружелюбно пробурчал его сосед.

- Меня просто затаскали по различным приемам.

- Зачем ты мне все это говоришь? - оскорбился Игорь. - Все равно теперь я еще не скоро поверю в людскую благодарность. Ступай лучше с богом... - всепрощающе махнул он рукой.

4

Энрико Берлуччи, как и обещал, позвонил Виктору в редакцию и, подтвердив приглашение, назвал свой адрес.

Итальянец жил на Кутузовском проспекте - там же, где и большинство других сотрудников иностранных посольств в Москве. Еще в конце шестидесятых годов в этом районе столицы построили несколько домов специально для дипломатического корпуса, которые, впрочем, выглядели достаточно убого, так как к этому моменту в советской архитектуре окончательно восторжествовал принцип социального равенства, безжалостно отвергавший любые излишества и украшательство.

Когда Ребров поднимался на лифте, он подумал, что подъезд иностранца ничем не отличается от подъездов в его доме. Для полной идентичности здесь не хватало только различных похабных надписей на стенах и запаха мочи.

Дверь Виктору открыла маленькая, строгая женщина, глаза у которой были такими же бледно-серыми, как и платье. Зато ее крохотный кружевной передничек сиял ослепительной белизной.

- Проходите, - слегка поклонившись, сурово сказала она, словно приглашая попрощаться с покойником.

Прихожая была узкой и тесной, зато гостиная оказалась очень просторной. Чтобы добиться привычных на Западе жилищных стандартов, здесь объединили несколько комнат из двух смежных квартир, о чем свидетельствовало множество выступов и ниш.

Впрочем, итальянцу удалось превратить этот недостаток в преимущество: изломанное пространство давало возможность создать в гостиной немало уютных уголков, украшенных различными оригинальными вещицами - гипсовой копией торса античной скульптуры, старым окованным железом сундуком, на котором стоял суперсовременный телевизор, креслом-качалкой, тремя различными по величине духовыми инструментами, очевидно украденными в каком-то заводском оркестре и проданными иностранцу по дешевке на Арбате, где все зарубежные гости российской столицы обзаводятся сувенирами. Во всем этом наборе симпатичных, неожиданных вещей чувствовался тонкий вкус, который нельзя воспитать, а который можно только впитать, посещая с раннего детства соборы с росписями Микеланджело и гоняя мяч вокруг фонтанов Бернини.

Плоский, как сушеная рыба, Энрико Берлуччи стоял с кем-то у окна, но, увидев нового гостя, извинился и направился к Виктору.

- Добрый вечер! - темпераментно поздоровался он. - Вы легко нашли мой дом?

- Да, и хотите, я вам открою секрет, как мне это удалось?

- Очень интересно!

- У домов простых российских граждан нет постов милиции.

В этот момент к ним приблизилась суровая домработница и спросила у Реброва, что он будет пить.

- Пиво, - сказал Виктор и, когда женщина отошла, поинтересовался: Это и есть ваш персональный агент ФСБ? Ну, которым вы меня пугали?

- Напрасно иронизируете, - не поддержал его веселья Энрико Берлуччи. Лично я и в самом деле ее очень боюсь. Недавно ко мне приезжала моя невеста - поверьте, божественное существо, - он закатил глаза, - я сам себе завидую. Однако домработница заявила, что в гостях у меня бывали женщины и получше.

Ребров усмехнулся:

- Скорее всего, она поняла, что это - серьезно, и пытается не допустить появления в доме другой хозяйки... Или она вас ревнует, как мать.

- Вы - добрый человек, - вздохнул итальянец. - И меня успокоили, и ее оправдали. Берите свою выпивку, - кивнул он в сторону подходившей домработницы, - и идем знакомиться с другими гостями.

Среди тех, кто пришел к Энрико Берлуччи в этот вечер, оказались депутат Государственной думы, коллега-журналист из газеты "Коммерсантъ", довольно известный художник с женой, годившейся ему в дочери, экономист, когда-то прославившийся своей статьей о российских реформах, пара человек из посольства Италии. А в самом углу на диване Ребров обнаружил предводителя всех подрастающих российских капиталистов Алексея Большакова.

От неожиданности Виктор немного растерялся, зато Большаков тут же поднялся и подошел к нему, как к старому, хорошему знакомому.

- Рад вас видеть! - протянул он руку.

Ребров машинально пожал ее и отметил про себя, что, в отличие от их первой встречи, в этот раз Большаков излучал максимальное дружелюбие и вообще казался простым, веселым парнем, с обгоревшим на солнце носом.