Страна рухнувшего солнца

Впрочем, сейчас имелся шанс, что все сложится несколько иначе. С японцами заваруха выходила серьезная, вот только когда основная часть флота уходила на восток, К-21 осталась в Мурманске – ремонт, чтоб его. Но не успел Лунин закончить поминать матерными словами инженеров, решивших не вовремя провести модернизацию, из-за которой ремонт, собственно, и затянулся, как оказалось вдруг, что не все так плохо. И вот теперь субмарина занимала позицию к востоку от Сингапура и даже успела пустить на дно какой-то транспорт. Какой, чей – выяснять не стали. Не рассмотрели в сумерках флага, а приказ был однозначен – топить всех, союзников в этих водах быть не может. И незачем никого спасать – не заслужили этого японцы. А для излечения от гуманизма сводили в полном составе на экскурсию в сингапурский лагерь. После нее даже самые ярые пацифисты становились экстремистами, и экипаж К-21 не стал исключением.

Субмарина замерла на перископной глубине, лишь проворачивая время от времени винты, чтобы компенсировать слабое течение. Точно так же где-то по соседству стояли в засаде и другие подводные лодки – завеса из тридцати подводных хищников стерегла эти воды, по которым рано или поздно пройдут вражеские корабли. Из сорока двух базирующихся на Сингапур подводных лодок лишь шесть были немецкими, два десятка – итальянскими, остальные – советскими. Учитывая, что немцев оказалось сравнительно немного, а итальянцы особо не блистали, да и с технической точки зрения их субмарины оказались так себе, у Лунина, командира единственной в этих водах подводной лодки крейсерского класса, были неплохие шансы заработать громкую славу. Нельзя сказать, чтобы он был карьеристом, но все же, все же… Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом, а Лунин, считал себя хорошим морским офицером. И, кстати, имел на то все основания.

Все бы ничего, да погода мерзкая. Солнце, полный штиль, на пронзительно-синем небе ни облачка. Для подводника хуже нет, перископ виден издали. Даже сейчас, когда субмарина лежит в дрейфе, виден, а когда придется дать ход, поднимаемый бурун не заметит разве что слепой. И поделать с этим ничего нельзя, люди кое-как научились предсказывать погоду, но не менять ее. Оставалось ждать и надеяться, что к тому моменту, когда японцы появятся, ветер не только поднимется, но и посвежеет. А они появятся, вопрос лишь в сроках, выход эскадры и ее курс удалось засечь. Высотные разведчики барражировали на недосягаемой для японских истребителей высоте, так что перемещения японского флота для союзников тайной не являлись.

Лунин машинально погладил отполированные за годы ладонями – его ладонями – рукоятки перископа. Атаковать придется в любом случае, будет шторм или сохранится этот проклятый штиль. Впрочем, не факт, что его засекут, во всяком случае, сразу. В конце концов, в этих водах хватает… разного. Капитан усмехнулся, вспомнив, как недавно скомандовал срочное погружение, приняв фонтан, поднятый китом, за перископ вражеской субмарины. Притом, что китов и, соответственно, их фонтаны ему не раз приходилось видеть и раньше. Если перепутал он, то и японские сигнальщики могут оказаться в том же положении. А могут и не оказаться…

– Товарищ командир! – голос в переговорном устройстве забавно и в то же время неприятно искажался, но Лунин все равно моментально его узнал. За столько лет, когда экипаж практически не меняется, сложно не выучить голоса всех подчиненных назубок. – Есть контакт!

Акустики… Что контакт есть, это хорошо, а вот что именно сейчас – не очень. Впрочем, Лунин неплохо владел собой, и на лице командира не дрогнул ни один мускул.

– Кто?

– Пока неясно. Цель множественная, удаленность определить не могу, но идут в нашем направлении. Пока могу различить эсминцы и еще что-то, очень большое.

Ну да, понятно. У каждого корабля свой неповторимый «голос». Звон, который издают винты эсминцев, трудно с чем-то спутать. Лунин сам не раз его слышал. Весьма, кстати, характерная особенность – наверное, сравнительно тонкий металл корпуса резонирует, добавляя звуку колорита. Во всяком случае, что немецкие, что итальянские, что советские (последнее вообще неудивительно, строились-то они изначально по итальянским лекалам) эсминцы звучат не то чтобы одинаково, но весьма похоже. Да и американские отличаются совсем не сильно, хотя опытный акустик определит, что перед ним, «на раз». Японские корабли, правда, Лунину слышать еще не приходилось, но вряд ли различия так уж принципиальны. В Сингапуре он внимательнейшим образом рассмотрел стоящие у пирса трофеи. Ничего особенного, разве что малость компактнее своих советских аналогов.