Страницы любви Мани Поливановой

– Вранье. Вы не писать не можете! Уж я это точно знаю!

Тут он понял, что сейчас непременно заревет. Как трехлетний ребенок, который силится что-то объяснить окружающему миру – и не может. Заревет постыдно, громко, икая и подвывая, размазывая кулаком слезы по застывшим щекам, прямо здесь, на набережной, на ледяном ветру, у нее на глазах.

И, чтоб не зареветь, он спросил какую-то глупость:

– Откуда вы знаете, что я не могу не писать?

– Оттуда, что я тоже писатель. В некотором роде. Некоторым образом.

И повернулась спиной.

Они помолчали, стоя спинами друг к другу, очень близко. Ветер трепал его волосы, забрасывал ей на щеку. И она опять вспомнила, как подумала когда-то: такие волосы и ресницы должны были барышне достаться, а достались…

– Кем был тот человек?

Он чуть-чуть повернул голову:

– Какой человек?

– Тот, что обвел вас вокруг пальца?

– А-а. Мой литературный агент. Я никогда его в глаза не видел. Мы общались только по почте и по телефону. Но все бумаги, договоры, связи – все было на нем. Я подписывал то, что он присылал, но никогда не читал. Мне лень было и неинтересно. Я был ему очень благодарен за то, что он так удачно занимается моими делами.

Он помолчал немного и добавил как будто с удивлением:

– Я вообще никогда его не видел! И не знаю, что со мной было бы, если б увидел. Убил бы, наверное. То есть, должно быть, это хорошо, что он так мне и не показался!

– А суд?! В суд он тоже не приходил? И с журналистами не встречался? Всю эту канитель тогда день и ночь показывали!

– У него был адвокат, вот этого адвоката и показывали, и в суд, разумеется, приходил адвокат! Вообще говоря, это занятно. Я почему-то об этом не думал. Вот и враг у меня получился виртуальный. Я точно знаю, что он есть, но даже не представляю, как он вы– глядит.

– А второй? Ну, который занял место гениального писателя?

– Я и его не знаю.

Маня повернулась и уставилась на него. Глаза за стеклами круглых очков, припорошенных мелкой водяной пылью, были как у совы.

– Не знаете?!

– Ну, это просто какой-то человек, которого нашел мой агент и таким образом… применил к делу. Все дело в деньгах, Маня. Их оказалось так много, что отдать их мне он просто не смог. Никто не ожидал такого успеха. Нет, я знал, конечно, что роман… неплохой, но чтоб сразу, с первого попадания… Так ни у кого не бывает! А тут вдруг невероятная куча денег. Он придумал комбинацию и обвинил меня в плагиате. Я даже сначала не понял ничего!.. Я презирал всю эту мышиную возню, ей-богу! – Он вдруг засмеялся. – Мне казалось, это дикость какая-то! И у меня было одно большое преимущество перед всеми. Я точно знал, что написал роман я! Нужно было как-то бороться, защищаться, обращаться в газеты, что ли!.. А мне стало стыдно. Я не знаю, как это объяснить. Должно быть, я слабак.

– Вы сейчас хвастаетесь?

– Чем?

– Тем, что слабак.

Он молчал и смотрел на нее. Нева бесновалась и злилась совсем рядом, за гранитной оградой.

– Так бы и дала вам по шее, – мрачно заявила она. – Я терпеть не могу лицемеров! А вы лицемерите ужасно! Вам просто нравится быть несчастным, обойденным судьбой и затравленным злодеями.

И тут он спросил:

– Вы что, верите мне?.. С чего вы взяли, что я не крал роман? Почему вы решили, что я… не вру?..

Это был самый страшный вопрос.

Ему никто не верил, много лет.

Иногда он сомневался, что его собственная мать до конца уверена в том, что именно ее сын и есть тот самый Алекс Лорер, так прогремевший со своей книжкой. Может, все-таки… не он?..

Что уж говорить об остальных!.. Косые взгляды, ехидные письма, приходящие по электронной почте.

И разговоры, разговоры!.. Сочувственные взгляды. А, вы и есть… ну, писатель, да?.. «Запах вечности», конечно! Сильная штучка. И как это вам в голову пришло его… того… самого…

Постепенно все утихло. Вот только писать он больше не мог, и вопрос «Вы кто?», который ему задавали везде, приводил его в ужас. Змеи тотчас оживали. Оживали, наливались силой, начинали терзать.

Он много лет сидел без работы – был уверен, что его нигде не возьмут. Кому нужен… вор? Нечистоплотный и не слишком удачливый?

Однажды какой-то юнец, должно быть, поклонник романа, догнал его на улице и плюнул ему на ботинки – выразил свое отношение к презренному жулику, ворующему чужие книги!..

После этого Алекс несколько месяцев выходил из дому, натянув шапку почти до глаз, – боялся, что еще кто-нибудь его узнает и плюнет.

Ветер приналег, и Алекс закрыл глаза.

– Я видела вас в Париже, – заговорила Маня Поливанова очень сердито. – Я просто шаталась по книжной ярмарке, а у вас была пресс-конференция. Вы сидели за столом, совершенно один, и было море журналистов, и микрофоны, и камеры. Вы говорили по-французски. А писали?..

– Писал по-русски, но я вас не об этом спрашивал!..

– О чем вы меня спрашивали?

– Откуда вы знаете, что я…

– Да пойдите вы в пень! – Она топнула ногой. – Я же не дура и не вчера родилась! Конечно, это ваш роман!

– С чего вы взяли? По роже видно?