Страницы Миллбурнского клуба, 1

 Насколько это стихотворение просто или сложно, определенно или неопределенно, я сейчас обсуждать не буду, но обсуждающие разделились на два четко выраженных лагеря: тех, кто считал, что его неопределенность и сложность приемлема, и тех, кто считал, что неприемлема. Принимающие обвиняли противоположную сторону в зашоренности и ограниченности, отвергающие обвиняли противников в претенциозности и притворстве. («Не может нормальный человек всерьез такое любить».) Надо ли говорить, в каком лагере, только среднестатистически, я вижу в основном знатоков поэзии, и в каком я вижу в основном Публику по отношению к этому стихотворению? Это была довольно типичная дискуссия об искусстве, различные вариации которой я слышала и видела неоднократно, конкретно в поэзии, живописи, музыке и профессиональной фотографии.

Техническое мастерство. Профессионалам, экспертам, критикам и, в какой-то мере, знатокам часто необходимо техническое мастерство, в той степени, в какой оно применимо к определенному виду искусства или к его конкретному жанру. Публика в этом отношении гораздо менее придирчива, во многом потому, что она не знает многих технических аспектов этого вида искусства или ей все равно. Применительно к поэзии можно упомянуть более тонкие аспекты рифмовки, как например, является ли «театра – гладиаторов» «хорошей» или «плохой» рифмой, или насколько определенный вид рифм должен или не должен соблюдаться на протяжении всего стихотворения.

Маргинальность.

В отличие от Публики, Элита в искусстве часто любит пограничные, или маргинальные, произведения искусства. Это наблюдение относится скорее к Элите последних лет ста. Элита все уже видела, и ей необходима оригинальность, и Элита способна оценить оригинальность. Маргинальное искусство является одним из способов добиться оригинальности, хотя, конечно, не единственным способом. Наблюдение это относится скорее к визуальным видам искусства (скажем, акула в формальдегиде или писсуар – как искусство), но и в поэзии можно упомянуть, скажем, некоторые стихотворения Кедрова на грани смысла или на грани обыденного смысла:

Невеста лохматая светом

невесомые лестницы скачут

она плавную дрожь удочеряет

она петли дверные вяжет

она пальчики человечит

стругает свое отраженье

на червивом батуте пляшет

ширеет ширмой мерцает медом

Знание.

Элита знает свой вид искусства, скажем, поэзию. Она знает поэтов прошлого и современности, она знает сиюминутные, значимые для этого искусства события. Публика часто не знает или знает заметно меньше.

Отрицательные эмоции. Элита зачастую считает отрицательные эмоции (включая шок), вызываемые конкретным произведением искусства, положительным явлением. Любая эмоция – это хорошо, только равнодушие плохо. В визуальных искусствах это, скажем, графическое изображение насилия или экскременты в качестве изобразительного средства. Публика в основном предпочитает положительные эмоции. Убедительных примеров для поэзии я не знаю. Можно вспомнить садистские стишки, популярные много лет назад. Насколько любовь к ним элитарна, впрочем, очень большой вопрос, но что они привлекали именно шокирующим воздействием, для меня несомненно. Для тех, кто не знает, классический пример:

Недолго мучилась старушка

В высоковольтных проводах.

Ее обугленная тушка

Внушала долго птицам страх.

Избранное искусство. Элита в искусстве решает, что будет выставлено в музеях и какие стихи будут напечатаны в журналах. Публика достаточно часто жалуется на качество современных журнальных поэтических публикаций.

История искусства. Элита пишет историю искусства, включая поэзию, в журналах, в газетах, на престижных сайтах, в рекламируемых Элитой же уважаемых книгах. Это вполне вероятное объяснение, почему только «настоящее» искусство выживает со временем. Публику в основном не заботят вышедшие из моды имена. Злободневные стихи Дмитрия Быкова читают больше, чем Фета и, вполне может быть, больше, чем Блока.