Страницы моей жизни

Незадолго до восстановления большевиками советской власти и до крушения власти Колчака в Иркутске Кроль некоторое время прожил в этом городе, но трагическая гибель Колчака вынудила его бежать в Харбин, откуда он потом перебрался во Владивосток. Там под бдительным контролем японцев еще существовала какая-то антибольшевистская власть, и Кроль, отлично сознавая ее эфемерность и слабость, все же активно ее поддерживал, принимая участие в работе избранного там Народного собрания и являясь действующим лицом в драме, пережитой так называемым сначала Меркуловским правительством, а затем «правительством Дитерихса». Кончилась, как известно, эта печальная страница из истории борьбы антибольшевистских элементов с советской властью полным крушением бессильных антибольшевистских государственных образований, как только японцы после Вашингтонской конференции увели свои войска (экспедиционный корпус) из Амурской и Приморской областей. Слабые численно и организационно белые отряды, поддерживаемые Владивостокским правительством, не выдержали натиска большевистской армии, и Дальний Восток был снова завоеван коммунистами в необычайно короткий срок. Представителям антибольшевистской власти, всем тем, кто ее поддерживал, оставалось одно: спастись от большевистской расправы бегством. Тогда-то и Л.А. Кроль покинул Владивосток и поселился в Харбине. Впервые с 1917 года он оказался совершенно не у дел. Все пережитое им в бурные годы антибольшевистской борьбы с советской властью Л.А. Кроль весьма красочно и интересно описал в своей книге воспоминаний, вышедшей в печати под заглавием «За три года», и я очень сожалею, что этой книги нет у меня под рукой, так как она освежила бы в моей памяти некоторые очень важные события того времени и дала бы мне также возможность дополнить характеристику Л.А. Кроля новыми яркими чертами.

Когда Лев Афанасьевич Кроль прибыл в Харбин в 1922 году, его моральное состояние было весьма подавленное. К тому же и материальное его положение было далеко не завидное. Ко всему этому и личная жизнь его к этому моменту сложилась очень печально: у него было двое детей, но они умерли еще до революции. И он и его жена, весьма незаурядная интеллигентная женщина, очень тяжело переносили эту утрату, но внешне они мужественно несли свой крест. Кажется, в 1922 году жена Кроля после долгих хлопот получила от советской власти разрешение поехать в Москву, чтобы повидаться с жившими там издавна своими родителями и близкими родственниками. И эта поездка оказалась для нее роковой – она тяжело заболела в Москве нефритом и скончалась. Это был для Кроля неожиданный и жестокий удар, который он переносил особенно болезненно, очутившись в Харбине в полном одиночестве после пережитых им разочарований и неудач на политическом поприще. И в этот столь печальный для Кроля момент его жизни началось наше сближение, которое скоро превратилось в тесную дружбу. Мы проводили много времени вместе в беседах на разнообразные темы, и хотя между нами обнаружилось немало разногласий, главным образом по вопросам политическим, наши личные отношения крепли, и мы незаметно друг к другу привязались. Удивляли меня в Кроле его мужество и самообладание, а также его жажда какой-нибудь деятельности, чтобы иметь хоть какой-нибудь заработок. «Сдаю голову в аренду», – говорил он своим знакомым. И очень скоро нашелся охотник взять эту незаурядную голову «в аренду». Кроль получил место технического директора на винокуренном заводе Бородина. Так назывался этот завод, хотя в действительности он принадлежал акционерному обществу, и Бородин был лишь одним из четырех директоров, руководивших предприятием. Характерно, что и в это дело японцы вложили свои капиталы, в силу чего один из директоров был тоже японец.