«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

Между тем перспективы пополнения турецкого флота линкорами английской постройки, первый из которых должен был вступить в строй двумя годами головного российского черноморского дредноута, придавали ситуации на Черном море угрожающий для России характер. В январе 1914 г. морской министр генерал-адъютант адмирал И.К. Григорович, расписавшись в бессилии своего ведомства «соответственно ответить» на рост османских морских вооружений, просил министра иностранных дел С.Д. Сазонова «дипломатическими путями добиться задержки их (двух строящихся для Турции линкоров. — Д. К.) в Англии при заводах по крайней мере на год, то есть с расчетом, что они появятся в Константинополе не ранее осени 1915 года»^{39}. Через два месяца С.Д. Сазонов, адресуясь к послу в Лондоне А.К. Бенкендорфу с поручением выяснить возможность конфискации или хотя бы задержки английским правительством турецких кораблей, указывал на опасность «нарушения равновесия морских сил на Черном море, которое могло бы оказаться у Турции относительно нашего флота»^{40}

.

В 1912 г. Морским генеральным штабом были разработаны основания для составления нового плана войны с Турцией, в которых учитывалось усиление ее флота. Исходя из оценки изменившейся обстановки Генмор посчитал блокаду Босфора, которая красной нитью проходила через все оперативные планы Черноморского флота в предшествующие годы, невозможной и предложил ограничиться эпизодическими действиями корабельных сил в предпроливной зоне. «Эта операция (блокада пролива. — Д. К.) не по силам нашему флоту, потому что наша база Севастополь слишком удалена от Босфора и флот больше проводил бы времени на переходах от места блокады к порту для погрузки угля, чем нес бы блокадную службу. Кроме того, наш флот не имеет достаточного преимущества в силах, чтобы рисковать боем с германо-турецким в непосредственной близости от его порта, то есть при обстоятельствах, явно благоприятствующих неприятелю», — писал в январе 1915 г. Д.В. Ненюков, состоявший перед войной помощником начальника Морского генерального штаба^{41}.

Таким образом, впервые с 1881 г. вопрос о «десантной экспедиции» к Босфору был вовсе снят с повестки дня, причем по причинам не только оперативно-стратегическим, но и сугубо техническим. Осенью 1912 г. возникла реальная угроза захвата Константинополя болгарскими войсками, и новому морскому министру адмиралу И.К. Григоровичу было высочайше предписано быть готовым к высадке пятитысячного десанта для защиты христианского населения в случае анархии в турецкой столице. Выяснилось, однако, что Черноморский флот не располагает количеством транспортов, потребным для перевозки даже столь незначительного воинского формирования^{42}

. 14 (27) марта 1913 г., когда С.Д. Сазонов вновь возбудил вопрос о «посылке отряда» в связи с успехами болгар во Фракии, командующий морскими силами Черного моря вице-адмирал А.А. Эбергард доложил: «Надлежит иметь в виду, что в указанном случае я могу двинуть лишь 750 человек на транспорте «Кронштадт». Через две недели начальник Морского генерального штаба вице-адмирал светлейший князь А.А. Ливен сообщил, что флот способен перевести в Константинополь 2 тыс. человек и еще 3 тыс. через пять — шесть дней^{43}. И это притом, что минимальный состав только первого эшелона «босфорского» десанта оценивался в один армейский корпус трехдивизионного состава численностью около 40 тыс. человек^{44}.

Адмирал А.А. Эбергард — командующий морскими силами (1911-1914) и флотом (1914-1916) Черного моря

Несмотря на это, замысел Генмора, предоставлявший неприятелю возможность беспрепятственного ввода своего флота в Черное море и предполагавший «переход в наступление» только в случае «ослабления флота противника миноносцами, подводными лодками и минами заграждения»^{45}, не встретил поддержки со стороны А.А. Эбергарда[4]

. Последний настаивал на идее «закупорки» Босфора минами и блокировании пролива корабельными силами. Принципиальный спор между Генмором и черноморским командованием по поводу основной идеи «плана операций» так и не был разрешен до начала военных действий^{46}.

Весьма вероятно, что трансформация позиции Морского генерального штаба в «босфорском вопросе» была обусловлена и обстоятельством субъективного характера — смертью первого начальника Генмора вице-адмирала Л.А. Брусилова. Лев Алексеевич в 1889 г. планировался к назначению на проектируемою должность морского агента в Турции^{47}, в 1890-х годах состоял адъютантом главного командира Черноморского флота и портов Черного и Каспийского морей вице — адмирала Н.В. Копытова, лично занимался изучением прибосфорско — го района, стоял у истоков подготовки десантной экспедиции и являлся генерального штаба вице-адмирал одним их наиболее последовательных апологетов идеи овладения Черноморскими проливами.

^{Первый начальник Морского генерального штаба Л.А. Брусилов}