Странник. Американская рулетка СИ

– Вы недовольны нашим сервисом? – после небольшой паузы поинтересовался голос, и мне показалось, что в нем проскользнула легкая ирония. – Ну что ж, в таком случае, мы, разумеется, сейчас же снимем охрану. Остается только один вопрос: секретарь вам, как я понимаю, тоже не нужен?

На сей раз мой невидимый собеседник говорил с откровенной издевкой. Понятно было, что о нашем с Настей стремительном любовном приключении им хорошо известно. Неожиданно я разозлился, хотя и понимал, что сейчас не время и не место для эмоций.

– Какого черта вы иронизируете?! От вашего бюро добрых услуг меня уже подташнивает! Забирайте себе вашу секретаршу и забудьте о моем существовании, понятно?

Телефон молчал. Похоже было, что мой собеседник, задав вопрос, сразу же отключился. Ну и черт с ним! Теперь я могу вполне открыто свалить туда, куда мне заблагорассудится. По крайней мере, можно попробовать. Я оглянулся на дверь в ванную комнату: что-то там Настя долго возится... Тем более, что вода уже давно перестала шуметь. Я и с мэри стараюсь утром расстаться по-дружески, а уж с ней...

Я постучал, но ответом мне было молчание. Почему-то оно мне сильно не понравилось. Изо всей силы толкнув хлипкую дверь, я влетел в ванную. Яркий свет, кафельная плитка, начищенные до блеска никелированные краны, влажное полотенце... Но Насти нигде не было. Я невольно огляделся, хотя в небольшой комнатке все на виду: спрятаться было негде. Да-а, только этого мне и не хватало…

– Настя! – позвал я, чувствуя себя полным идиотом.

Даже если предположить, что здесь имеется потайная дверь, у Насти не было никаких причин ею пользоваться. Далеко ли она могла уйти без одежды?

– Настя, ты где?

Я категорически не верю ни в какую мистику, а признаю только скучную причинно-следственную связь, на которой и построен наш мир. Ну и черт с ней, с Настей! Меня совершенно не касается, куда она исчезла из ванной. Если ее хозяева решили таким образом поразить мое скудное воображение, то будем считать, что им это не удалось. Значит, попрощаемся с девушкой в следующий раз. Я выскочил из ванной, в раздражении громко хлопнув дверью. Все, пора уходить, пока не поздно.

Но за время моего недолгого отсутствия в комнате кое-что изменилось. В кресле сидел старик – милый дедушка лет восьмидесяти, если не больше. С румяными щечками и чуть выцветшими глазами. Только в Америке я встречал таких благостных старичков, доживающих свой век спокойно и весело. Увидев меня, он закинул ногу на ногу, покачал седой головой и тут же подпер ее сухой ладошкой с большущим перстнем на мизинце.

– Значит, говорите, президент очень ругался, узнав, что вы русский? – сказал он мне так, словно мы беседовали уже часа полтора, и я просто отлучился на секунду в туалет. – Ай-ай-ай, какая накладка! Даже как-то неловко перед мистером президентом. Да уж ладно, сделанного не воротишь. Не правда ли?

Он помолчал и добавил таким тоном, словно беседовал со мной о ком-то другом, постороннем:

– Пока вы мне нравитесь. Только вам не следует слишком уж гордиться собой. Гордость – она вообще до добра не доводит...

Старик рассмеялся каким-то почти детским смехом и жестом предложил мне присесть. Я медленно опустился на кровать, понимая, что теперь мне спешить некуда. Что мои приключения только начинаются.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

СТРАННИК

Самолет – эта отвратительная трясучая железяка – висел, словно привязанный ниточкой, над ослепительными облаками. Время от времени казалось, что кто-то сверху подергивал нитку, и тогда по всему корпусу пробегала отвратительная дрожь. Я давно научился чувствовать себя как дома практически в любой обстановке – даже в набитом бомжами российском подвале, где совсем недавно прорвало канализацию, – но только не в самолете. Стоит этой тяжелой крылатой машине оторваться от земли, и уже никакое знание законов аэродинамики не может успокоить мои натянутые как стрела нервы. Но сегодняшнее путешествие не показалось мне столь мучительным. Хотя никто не держал меня за руку, как вчера... Вспомнив о Насте, я вздохнул. Ее роль во всей этой истории до сих пор оставалась для меня загадкой. Как, впрочем, и многое другое. Всякую загадочность я ненавижу еще больше, чем летать. Даже в бытность мою оседлым законопослушным гражданином я терпеть не мог мистику или детективы. И то, и другое раздражало своей многозначительной бессмыслицей. Уже став странником, я старательно обходил все ситуации, в которых было много непонятного – слишком уж велик риск нарваться на неприятность. Но чаще всего жизнь на Улице довольно незатейлива. Если, конечно, строго придерживаться определенных правил.

К сожалению, на этот раз я оказался по уши завязанным в какую-то довольно таинственную историю. Разобраться в ней или попросту сбежать куда глаза глядят пока не удавалось. Впрочем, о бегстве лучше не думать. По крайней мере, старик, с которым я беседовал в том злополучном номере гостиницы, вполне доступно объяснил мне, что попытаться исчезнуть было бы с моей стороны непростительной глупостью и мальчишеством.