Странник. Американская рулетка СИ

Не разбирая дороги, Джоан неслась по проклятому, никак не желавшему заканчиваться коридору… Ей хотелось побыстрее вернуться в зал, к людям, смешаться с толпой и сделать вид, что с ней ничего не случилось. Но отыскать зал ей так и не удалось. Вместо этого она почему-то оказалась в комнате, по виду напоминавшей гостиную. Обстановка была вполне современной: удобная кожаная мебель, огромный плоский телевизор на стене... Джоан медленно пересекла комнату по диагонали и попала в следующую, несколько меньшую по размеру. Там стоял массивный письменный стол с компьютером, и она поняла, что это хозяйский кабинет. Джоан почувствовала себя совсем нехорошо. Что будет, если ее обнаружат? Она, конечно, входит в число приглашенных; но приглашенных на бал, а вовсе не в чей-то личный кабинет. Так что лучше, пожалуй, здесь не задерживаться.

В этот момент послышались голоса. К кабинету, разговаривая на ходу, приближались группа мужчин. Джоан заметалась: спрятаться было негде, разве что под столом, но это показалось ей совсем уж неприличным. В последнюю секунду, когда ничего не подозревавшие собеседники уже стояли у двери кабинета, Джоан поняла, что еще немного, и она громко разрыдается от нелепости всего происходящего. Она судорожно огляделась в поисках выхода и увидела небольшую узкую дверцу стенного шкафа, почти сливающуюся со стеной. Если дверца заперта, она, Джоан, пропала. Ее обнаружат, и это будет ужасно. Она, конечно, постарается все объяснить, но... Створка двери легко подалась, и с каким-то детским ощущением облегчения и страха одновременно Джоан скользнула в темноту.

– Ну вот, джентльмены, здесь мы, наконец, можем поговорить спокойно, – произнес голос, который показался Джоан знакомым. – Давайте перейдем к делу...

Голос умолк, но Джоан уже успела сообразить, кому он принадлежит. Это был тот самый старик, мистер Кей, как его назвал О’Хейли.

– А мистер Триммер? – спросил другой голос. Несмотря на хороший британский выговор, в нем чувствовалось что-то восточное. – Я хотел бы все-таки переговорить с ним.

– Послушайте, дорогой мой! – в голосе мистера Кей прозвучало скрытое раздражение. – Вы что, по-прежнему сомневаетесь в том, что мы выполним свои обязательства? Но, по-моему, вы уже получили достаточные гарантии. Как вам известно, не далее как час назад диктатора доставили сюда, в Центр. Теперь он, безусловно, ваш. Вам также известно наше мнение: мы считаем, что убирать его было бы неразумно. Он может пригодиться – и нам, и вам. Что касается мистера Триммера, то он еще встретится с вами сегодня. Сейчас он слишком занят приемом гостей, которые съезжаются на ежегодный бал.

– А почему, кстати, – раздался еще один голос с густым испанским акцентом, – нужно было назначать эту встречу именно тогда, когда у вас здесь полно народу?

– Это наиболее благоприятный момент, поверьте мне!– воскликнул мистер Кей. – Легче всего затеряться не на безлюдной улице, а именно в толпе. Да и вообще, я уже сотню раз заверял вас в том, что никто ничем не рискует. Сегодня – как, впрочем, и всегда – мы гарантируем вашу личную безопасность и полную секретность вашего пребывания в Центре.

– Джон, – неторопливо продолжил тот же голос, – мы с вами знакомы уже много лет. Но, откровенно говоря, мне не совсем понятно, зачем я понадобился вам на этот раз. Брат, который временно заменяет меня в госпитале, к сожалению, недостаточно жесткий человек, и я не могу позволить себе оставить на него страну надолго. Кроме того, болезнь, больница – такие вещи плохо сказываются на моей репутации...

– Да бросьте вы! – возразил мистер Кей. – Вы находитесь здесь именно потому, что мы слишком давно знакомы. Кроме того, пригласить сюда русских не под силу даже мне. По крайней мере, тех русских, которые обладают нужными качествами и реальной властью. А у вас огромный опыт работы с ними. Мне нужно ваше содействие и, самое главное, мне нужны ваши связи. Что бы там не говорили, но вы, дорогой друг, знаете русских лучше, чем кто-либо еще. Точно так же, как вы, – мистер Кей явно обращался ко второму собеседнику, – знаете мусульманский мир. Поверьте, он остается такой же загадкой для Запада, как и Россия.

– Мусульманский мир! – презрительно протянул голос с британским акцентом. – Вы действительно ничего в нем не понимаете. Но как только я получу реальную возможность что-то изменить... Вы прекрасно знаете, как эти собаки меня боятся! И очень правильно делают… Но я еще напомню им о себе – и в особенности этим трусливым жирным персам!

Зазвенев от злости, голос продолжил:

– …Даже если для этого мне придется вступить в сделку с вашим христианским дьяволом! Давайте, президент, переходите к делу.

Джоан чувствовала себя ужасно неловко оттого, что поневоле подслушивает чужие и, вероятно, очень важные разговоры, но не шевелилась, боясь задеть что-нибудь в темноте и тем самым обнаружить себя. Трудно придумать положение, которое выглядело бы глупее: ведь чем дольше она стоит здесь, тем невозможнее будет в этом признаться!