Странник в Закулисье

– Тут дело вот в чём. Тех, к примеру, кто признался, что писал доносы на своих коллег, сразу ставят к стенке, а трупы отправляют в крематорий, чтобы не осталось никаких следов. В труповозке и поедем.

– И кто нам это разрешит.

– Если есть деньги, в Закулисье всё возможно.

– Но у нас их нет!

– Зато у меня имеется свой человек в охране. Он всё сделает, как надо. Здесь сейчас такой бардак, что можно было бы вывезти за ворота всех, кто в этой камере, но, жаль, в труповозке места недостаточно.

– Похоже, всё у вас продумано.

– Метода отработана ещё в те времена, когда здесь правил триумвират. Так что не сомневайтесь, всё получится. Если только соседство с трупаками не смущает. Ну да ничего, поте́рпите немножко…

Бежали впятером. Когда подъехали к крематорию, грузовик остановился, кое-как все выбрались наружу, изрядно перепачкавшись чужой кровью, а там их уже поджидал автобус. Приехали в лес, на какую-то дачу – седовласый объяснил, что здесь надо пересидеть, пока сделают новые документы с отметкой, что прошли тест на лояльность, иначе снова заметут. Сеня, бледный как смерть, тут же скинул с себя верхнюю одежду и завалился на топчан, что-то бормоча себе под нос. Если прислушаться, можно было разобрать слова:

– Господи, прости мне прегрешения! Господи, я виноват хотя бы потому, что сам сунул голову в петлю! Но зачем же пострадали люди, на останках которых я лежал? Ведь так нельзя, так несправедливо!

Ответил ему вовсе не господь бог, а всё тот же седовласый мужик, который вызволил их из тюрьмы:

– Сеня! А где ты видел справедливость? Люди погибают и при пожарах, и в автомобильных катастрофах, и на войне. И каждый раз возникает один и тот же вопрос: за что такая кара? И ведь никто не в состоянии объяснить! Так что считай, что тебе просто повезло.

Утром Сеня немного приободрился – помогло то, что ему подобрали чистую одежду. И вот теперь, сидя втроём на веранде дома, вели неспешную беседу. Прежде всего, Сеня спросил, куда подевались остальные, ведь бежали пятеро. Седовласый разъяснил:

– Чтобы сделать нам документы, требуется кое-какая аппаратура, а в придачу к ней опытный специалист. Вот за этим и послал ребят ещё засветло, и – посмотрев на часы, пробормотал: – Кстати, пора бы им уже возвратиться.

– Ну а куда мы потом? – продолжал выспрашивать Сеня.

– Так в Забугорье! Других вариантов у нас нет.

Хэм был счастлив, хотел выпить с седовласым на брудершафт, но не тут-то было:

– Пока не перейдём границу, у нас сухой закон.

Тут Сеня задал давно волновавший его вопрос, на который они с Хэмом так и не нашли однозначного ответа:

– Послушайте, а почему все вы здесь словно бы безымянные? Ни разу не слышал, чтобы называли друг друга по имени или по фамилии.

– Да все уже к этому привыкли. Ну а меня как революционера вполне устраивает такой расклад. Каждому члену своей боевой группы я присвоил номер: первый, второй, ну и так далее. Вот попадёт кто-то из наших в лапы здешней охранки, так ни одного имени даже под пытками не сможет им назвать. Всё потому, что никаких имён не существует!

– Как же власти это не учли?

– Рассчитывали на то, что мегакактус всех сделает послушными, но, как мы видим, просчитались.

– И много здесь таких, как вы?

Седовласого насторожил такой вопрос, поэтому ответ был не вполне конкретен:

– Вполне достаточно, чтобы бороться с любой властью. Вот и в тюремной охране есть люди, которые нам помогают. Есть среди нас и учёные, и инженеры, и врачи.

– А вы кто по профессии?

– В юности писал стихи, потом боролся с властью, даже основал собственную партию…

Тут только Сеня его узнал:

– Эдик!.. А бородка-то куда подевалась?

– Пришлось сбрить ради конспирации.

– Постойте, постойте! Но вы же умерли естественной смертью. Как же вас сюда закинуло?

– Для выдающихся писателей есть и такая опция, – ответил Эдик, гордо вскинув голову: – Сначала попал в Забугорье, а уж потом перебрался сюда.

В разговор вмешался Хэм:

– Не припомню, чтобы я вас в Забугорье встречал.

– Так радикалы в любой стране прячутся в подполье, ну вот и я. А разговоры со всеми этими Цвейгами и Вульфами мне по фигу, напрасная трата времени и сил.

– Да и они были бы не в восторге от общения с вами. Слышал отзывы о вашей прозе, будто бы там сплошь лексика общественной уборной.

Эдик не обиделся:

– Всем не угодишь. Моя задача заключалась в том, чтобы взорвать тот прогнивший мир изнутри.

– И каковы успехи? – криво усмехнувшись, поинтересовался Хэм.

– К сожалению, общество всё ещё находится в плену иллюзий. Но у меня нет никаких сомнений в том, что мы разрушим этот лживый мир и построим новый!

Сеню убеждённость Эдика тоже никак не впечатлила:

– По-моему, бороться с властью бесполезно. У неё есть танки, самолёты… А что у вас? – и словно бы в подтверждение своих слов указал на топчан в углу, на котором ночью спал.

Но Эдик и не думал сдаваться:

– А ты смотрел матчи чемпионата мира по футболу?

– Не успел. К тому времени я уже повесился.

– Слабак! Так вот хорваты там доказали, что и хвалёных бразильцев можно побеждать, если есть уверенность в своих силах.