Странница (СИ)

– Почти. В меньшей степени. То же самое ты не выдержала бы. Я не преувеличиваю, поверь… Просто знаю. Я… чувствовал вместе с Файном, когда его казнили. Только я сделал это сознательно, чтобы немножко облегчить ему конец. И полукровка, может быть, прожил лишнюю минуту только потому, что ты помогла ему, забрав часть его смерти. Теперь отдохни. Не пугайся, час или два, не больше. Тебе это совершенно необходимо, а здесь… здесь спокойнее. Не волнуйся, Маркуса впустят, если он захочет войти, он посидит с тобой. Хочешь? Или Карис, или кто угодно. Кого-нибудь хочешь видеть?

Лена не успела ответить. Он провел рукой по ее волосам, и она мгновенно заснула, провалилась так глубоко, что не видела снов, будто отсутствовала в этом мире – как, впрочем, и во всяком другом – и открыла глаза, наверное, и правда, часа через два – тени в палатке переместились не очень заметно. Лиасс тихонько разговаривал о чем-то с Гарвином. А лицо Гарвина выражало еще меньше, чем лицо Владыки.

– Она проснулась, Владыка.

– Ну как ты?

Лена скорчила неопределенную рожу (она и правда еще не знала, как она, не нравился ей магический сон), села, поискала туфли, но они куда-то делись, и это ее ужасно расстроило. После Лиассовой магии все время хотелось плакать. Гарвин покачал головой, подошел, присел рядом и надел ей на ноги туфли, которые, конечно, стояли на самом видном месте.

– Почему он не умер?

– Потому что Милит отдал ему свою жизнь, – спокойно ответил Гарвин. Лена не поняла:

– То есть как?

– Есть такое заклинание. Очень древнее. Очень редкое. Подвластное только очень сильному магу. Его используют так редко, что мне и в голову не пришло, что Милит может его знать. Я вот не знаю. Не интересовался. – Гарвин придвинул обманчиво неустойчивый стульчик и сел напротив. – Его иногда применяли матери – ради своих детей. Может, были и другие случаи, но я не слышал. Вообще на моей памяти его никто не использовал. Так что Милит заплатил свой долг перед тобой.

Лена перевела взгляд на Лиасса.

– Так что, Милит умер вместо него?

– Нет еще, – покачал головой Лиасс.

– Но умрет?

– Да.

И они спокойненько тут ее сон охраняют. А Милит, стало быть, умирает. В одиночестве. Даже обожаемого Владыки нет рядом. Даже матери нет, потому что Ариана наверняка с шутом: шуту она помочь может, а родному сыну – нет. Рационализм эльфов порой убивал. Или объяснял, почему некоторым людям хочется их убивать. Например, отдельно взятым Светлым.

– Где он? – встала Лена. Ноги нормально держали. Лиассотерапия.

– Прощаться еще рано, – удивился Гарвин, – ему еще дня два осталось. Ему не больно, Аиллена. Он просто угаснет. Нормальная смерть. Достойная.

– А кто сказал, что я собираюсь прощаться? Ты, часом, не забыл, что такое Аиллена? Или вы мне все врете, и я не Дарующая жизнь?

Эльфы переглянулись. Они не заболели? Или резко отупели? Или… ой, господи…

– Ему не поможет?

– Должно, – тихо сказал Лиасс. – Просто я не думал, что…

– Ты меня удивляешь, Владыка, – не без ехидства проговорила Лена. – Я провела с Милитом не худшие полгода, и поверь, мы вовсе не только беседовали о поэзии при свете луны. Он отдал жизнь ради меня, это ведь ты понимаешь? Не шуту отдал – мне. И ты считаешь, что я буду скорбно смотреть, как он угасает? Ты лучше меня проводи. И последи, чтоб никто не зашел.

– Я думал…

– Тебе, наверное, вредно думать. Неправильные выводы делаешь. Не проводишь, значит? Гарвин, а ты?

Лиасс взял ее под руку и молча повел к палатке, в которой Милит жил вместе с Кайлом и матерью. Он был один, то ли спал, то ли просто лежал, прикрыв глаза. Лена погладила его шелковистые волосы.

– Аиллена, – обрадовался Милит. Синие глаза были тусклые. Даже когда она вытащила его из Трехмирья, глаза были ярче. – Ты пришла… Спасибо. Побудешь немножко со мной?

– Немножко побуду, – кивнула Лена, решительно расстегивая платье. Милит вытаращил глаза. Точно больные. Душевно. Это у них семейное. – Скажи, магия у тебя осталась?

– Магия? Да, осталась…

– А твоя магия может заставить… э-э-э… правильно работать отдельные части твоего тела, даже если у тебя нет физических сил? То есть я и сама, конечно, постараюсь, только вот не знаю, насколько получится.

– Аиллена, не нужно…

– Почему это? И кому это? – удивилась Лена, деловито освобождаясь от одежды и скидывая туфли. – Я тебя вряд ли подниму, придется немножко помочь. Или позвать кого, чтоб тебя раздели? Я могу.

– Аиллена…

Вместо ответа Лена начала стягивать с него штаны, расстегнула куртку. Милит честно постарался сесть, но не смог, а она не смогла его поднять и тогда в лучших традициях эротического кино просто разорвала на нем рубашку. Лиасс говорил, что чем больше физический контакт, тем лучше.

– Аиллена, ты…