Странные встречи славного мичмана Егоркина

– Ага, видали! Палыч-сан сглотнул слюну, когда стакан чачи представил! Скрытый, то есть – латентный алкоголик! – удовлетворенно сказал доктор, будто сам лично сделал Палыча алкоголиком. От избытка чувств он даже зажмурился, как довольный кот.

– Ах ты, Пилюлькин, клизматрон несчастный! Обрадовался, садюга!!

– возмутился до самых печенок старый мичман, – это у меня от избытка слов в горле и во рту пересохло! – зарычал Палыч-сан, налил себе стакан живого Кольского пива и осушил его в два глотка.

Народ показал доктору «желтую карточку».

Воспитанный деликатный Бардин ненавязчиво намекнул, что, вообще-то, за такие провокации в приличном интеллигентном обществе ненавязчиво бьют некоторых шибко заумствующих. Егоркин согласно кивнул и продолжил: – Народ в станицах ходит веселый, удовлетворенный после сбора богатого урожая щедрой кубанской земли.

Свадьбы, опять же, играют, да еще какие, праздники семейные и церковные справляют станичники, да как песни поют… – припомнил Егоркин, и на глаза навернулась непрошеная сентиментальная слеза.

– Расчувствовался, блин! Старею! – пояснил он, – Эх, люблю Кубань, и если бы не Север да не флот, разве бы я с ней смог разлучиться? Давно бы уже вернулся бы, да уезжать от нас – как резать по живому. Тут все – и юность, и молодость, и – друзья. Да и дорогие сердцу могилы уже есть на нашей земле, тут, неподалеку.

Вот жена говорит – консервативный я, боюсь, мол, свою жизнь изменить. А чего спешить хорошее-то менять? Я ничего в этом плохого не вижу!

Народ его мысленно поддержал, согласно кивая. У каждого были свои резоны.

– Ну вот, слушайте! – продолжал Александр – приехал я тогда в свою станицу, в родительский дом, отдохнул, а потом прошелся по знакомым с детства улицам. Строго говоря, нет уже тех улиц, старенькие родовые казачьи дома-куреня с щитами-ставнями на окнах, обращенные во двор. Была такая особенность – строились-то они тогда, когда набеги абреков были не в редкость! Сакли-дома кавказцев тоже так строились – казаки непременно хаживали с ответными визитами, и не совсем, чтобы с дружественными. Такие законы были! Дикие времена. Только силу и уважали! Да еще – справедливость!

Теперь эти исконные дома заменили добротные высокие домищи-замки, поприбавилось разных новых людей, беженцев из всяких горячих и нагревающихся точек. Даже в станицах кавказцев стало больше, чем потомков казаков, да и вообще – славян. Хоть, конечно, кто же скажет, каких только кровей в казаках-то нет? Даже одежда у нас была, кстати, не так уж и давно, как у горцев местных, как наиболее подходящая к местным условиям.

Прямо посреди улицы повстречал двух своих былых одноклассников, да еще с одним из них вместе и на службу призывались, и в морпехе, здесь, рядом, в Сателлите срочную служили. Обнялись, по плечам и спинам так настучали друг другу от радости, что синяки, наверное, были.

Короче, этот Михаил, а по школьному прозвищу Михей, пригласил нас отметить встречу у него во дворе. Да еще, подумав, обещал пригласить, по такому случаю, еще кое-кого из нашей «старой гвардии».

– Только ничего не покупай! – строго предупредил меня здоровенный Михей, – все уже есть, а чего не хватит – найдем, даже не выходя за забор! – похвастался он, походя, своими достатками. Казацюра! Это в крови у наших!

Мишка на бегу махнул мне рукой, сел на свою потрепанную «Ниву», газанул с места и упылил по улице по своим важным делам.

В назначенное время я входил в дом, известный мне еще с далеких, сладкой памяти, школьных лет. Меня уже ждали – в дальнем углу двора тянулся в небо веселый светло-синий дымок, по-залихватски потрескивая углями и выстреливая искрами.

У солидного мангала из толстой прокопченной нержавейки, сидел и колдовал над ведром с замаринованным мясом мой друг детства Сашка, по прозвищу Интеллигент (за любовь к чтению), а ныне – инженер-механик хозяйства. Он умело нанизывал на шампуры крупные, сочные куски бастурмы, окружая их ломтями помидоров и «синеньких», так у нас баклажаны зовут. Вокруг остро пахло луком, чесноком, какой-то зеленью, и нашими особыми специями. Он что-то напевал себе под нос из местного репертуара.

Были еще два старых друга детства, с ними мы когда-то входили в сборную по борьбе. Все они нашли себя на родной земле! Кроме меня.

Эх, недаром, видно, меня маманя попрекала: «Кровь цыганская!», намекая на одну действующую легенду отцовского рода. Тяга к перемене мест была с юности! А ремесло военного моряка подходило для этого как нельзя лучше!

Друзья неподдельно обрадовались моему появлению – хитрый Михей держал мой приезд в секрете. Сюрпризы делать он любил! Это у него ни отнять, ни прибавить!

От радости встречи в глотках заметно пересохло, и мы с удовольствием выпили отличного свежего пива, причем, местного колхозного производства.

Проныра-председатель где-то нашел, по дешевке аппаратуру для крошечного пивного заводика, народных умельцев. Так варили пиво для себя, да и все ингредиенты – тоже все свои первого класса!