Странные женщины

И вижу, она растерялась. Как я, когда Маша мне записку написала. То есть не знает, верить или нет. То есть она, может, об этом мечтала — и вдруг. Поэтому поверить боязно даже.

И она спускается прямо босиком по лестнице, спускается ко мне — и как залепит по роже. И еще раз, и еще. А я смеюсь, как дурак.

И она тоже начинает смеяться.

И мы стоим и хохочем.

Потом она начинает меня целовать и приговаривает: какой же ты негодяй, какой ты весь крученый-верченый, как мне тяжело с тобой будет, как ты меня изведешь, сволочь, и ведь бросишь потом, я это точно знаю, но черт с тобой, сколько будем дружить, столько и будем.

А мне все смешно. И слово «негодяй» смешно, и слово «дружить» тем более смешно.

И счастлив я прямо до седьмого неба.

И мы с ней поднялись к ней, и…

Хотел прерваться на полчаса, а получилось на два дня. Разные дела помешали.

Что там было?

(Проматывает ленту, слушает.)

«И мы с ней поднялись к ней, и…»

Это все ясно. С этого дня уже неделя прошла.

Кончились каникулы, и тут случился полный кошмар.

Еще первый урок не начался, входит Лера.

Кофточка на ней какая-то странная, джинсы. У нас учительницам строго-настрого запрещено в джинсах ходить. Только старшеклассницам. Мы немного причумели, но не сразу въехали.

Мы говорим: что, Валерия Петровна, расписание поменялось, первый урок литература у нас?

Она говорит: какая Валерия Петровна, где Валерия Петровна? Я Лера. Можно Лерочка. У вас новичков не обижают? А что, первый литература? А я не выучила ничего. Я только помню: мороз и солнце, день чудесный, еще ты дремлешь, друг прелестный… А дальше забыла.

И тут она заплакала, а потом утерлась рукавом и идет на заднюю парту. Идет, садится, достает тетради, учебники.

Нас прямо жуть взяла.

Меня, само собой, больше всех.

При этом Маша посматривает на меня, и Вика на меня смотрит. Будто я виноват. То есть я виноват, конечно, но если у человека психика слабая…

Короче, все притихли. Тут входит биологиня Кузя, она же Кузьмина Евгения Леонтьевна. Что, говорит, Валерия Петровна, решили на уроке поприсутствовать? То есть у нас бывает, что классные наставницы на чужих уроках сидят, обязанность у них такая. Вот она и подумала.

А Лера опять: какая Валерия Петровна, где Валерия Петровна? Я Лерочка. Можно я пойду к доске отвечать?

Кузя тетка умная, сразу все сообразила. Выгнала нас из класса: мне с Валерией Петровной надо поговорить.

О чем говорила, неизвестно, через полчаса видим, ведет ее под руку.

А Лера плачет и говорит: я больше не буду, вы только родителям не сообщайте!

Мы тут сами все чуть с ума не сошли.

Ну а потом психиатричка приехала и Леру увезли в кукушкин дом.

ЭПИЛОГ

Это последняя запись, больше не буду. Надоело.

Я целый месяц в трансе был, думал, сам в кукушкин дом попаду.

А Леру, кстати, уже выписали. На амбулаторное лечение перевели. Из школы она уволилась и, по слухам, собирается квартиру поменять или продать и вообще в другой город уехать.

В школе я сижу не с Машей теперь, а с Викой.

Маша на меня смотрит как на чудовище. Но, спасибо ей, слово держит и никому не рассказывает то, что я ей про себя и Леру рассказал.

А Вика…

Я ей в тот день, когда Леру увезли, сказал: не бросай меня, пожалуйста.

Она говорит: на жалость бьешь, сволочь?

Я говорю: да.

Она говорит: убить тебя мало. Приходи сегодня, я тебя убью.

И я пришел с магнитофоном. И весь день мы слушали, что я туда наговорил.

Ее тошнило, конечно.

Но она все прослушала.

И говорит: тебе повезло, другая бы тебя точно убила бы.

Я говорю: хочешь, сотру прямо сейчас все?

Она говорит: нет уж. Пусть там и меня касается, и не в лучшем виде, все равно оставь. И слушай раз в неделю. Очень полезно будет.

И я оставил, хотя слушать пока не собираюсь.

И вот я живу, продолжаю жить.

Я с Викой, я ее люблю.

Я знаю, что вечной любви не бывает, я только одного хочу: раз уж любовь всегда кончается, то пусть она первая разлюбит и прогонит меня к черту.

Конец связи.

(Пауза.)

…Если, когда я вырасту, мне кто-нибудь предложит стать политиком, я скажу: нет, ребята, нет, господа, идите вы куда подальше. Я уже был политиком и точно знаю, что это самое поганое на свете занятие.

Исчезающая женщина

Глава 1

Она проснулась как-то странно. Тяжело размыкались веки. Тяжело ощущалось собственное тело. Что-то лежало рядом. Она повернула голову и чуть не вскрикнула, увидев незнакомое мужское лицо.

Она отвернулась и закрыла глаза.

Сон. Это должен быть сон.

Но во сне не чувствуют такого реального привкуса во рту. Неприятный привкус — отчего он? Вчера я выпила лишнего, подумала она. Попыталась вспомнить, что именно пила, где и с кем, и не смогла.

Неужели она так, грубо говоря, напилась, что вот теперь — в постели с чужим мужчиной?

Пересиливая себя, она опять взглянула на лежащего рядом.

Небрит, морщинистый лоб, свалявшиеся жирные темные волосы, большой и пористый нос, рот приоткрыт. Зауряднейшее лицо.