Странный домик в тайге

Он наполнил ванну холодной водой из бочки, которая стояла рядом. Туда же вылил ведро горячей воды, которое всегда стояло на плите. Объяснил, что такое шампунь и гель для душа (все это было в Яшиных запасах), а Мария восхищалась нехитрыми бутыльками, радуясь, словно ребенок, и говорила, что такого нет даже у их барыни!

Еще больше она обрадовалась длинному махровому Яшиному халату, которым Герман никогда не пользовался, а потому забыл, что он висит на двери ванной. И выглядела теперь абсолютно счастливой, лишь изредка озабоченно вспоминая, что ей нужно возвращаться домой.

На ночь Герман оставил ее у себя, постелив в одной из спален наверху. А сам ушел к себе и начал молиться. Он обращался, сам не зная к кому. Уверял, что будет вести себя исключительно хорошо! Молил, чтобы домик как можно дольше не перемещался, чтобы Мария подольше могла оставаться у него. Он так ушел в свои мысли, что даже не удивился, когда возле его кровати материализовалась одна из дам и, повиснув дымчатым силуэтом в воздухе, улыбаясь, спросила:

— А что тебе с перемещений дома? Оставь ее у себя насовсем, да и всего…

И почему такая простая, но в то же время гениальная мысль, не пришла в его голову самостоятельно? Действительно, зачем ей возвращаться к барину, когда она может жить с ним?!!

***

И вновь жизнь шла своим чередом, только теперь значительно интереснее и приятнее!

Мария оказалась настоящим сокровищем. Рассказ про странный домик не произвел на нее такого сильного впечатления, как он предполагал. Объяснилось это просто: Мария, наслушавшись в барском доме сказок и преданий, свято верила в русалок, колдунов и леших. Поверила она и в перемещающийся дом, лишь изредка приглядываясь к Герману, будто ища в нем вселившийся нечистый дух. Герман в такие моменты крестился, а Мария улыбалась, и все подозрения сходили на нет.

С такой же легкостью она научилась читать и писать, под чутким Германовым руководством. И с легкостью же сменила махровый халат на спортивные Яшины костюмы, привыкнув к удобной одежде.

И все же, однажды она поставила его в тупик простым и логичным вопросом.

— Кто ты? — спросила Мария.

Герман понял, о чем она спрашивает. Но все же попытался уйти от ответа.

— Герман, твой спаситель. Хозяин этого дома.

— Ты барин? — спросила Мария. — Или крепостной? Расскажи о себе. Объясни, как сумеешь. Я пойму, ты не бойся! Я смышленая…

Герман вздохнул. Попытался сформулировать про себя простыми словами, кто такой бизнесмен… А потом вдруг понял, что все это будет неправдой! И решил не врать — ни ей, ни себе…

— Я игрок! Картежник! Знаешь, что это?

Мария кивнула.

— Наш барин — картежник. Заядлый. Как карты завидит — становится безумным! Не может остановиться… Барыня говорит — он их по миру пустит… А ты — такой же?

Герман кивнул.

— Был такой же. Пока все не проиграл. Бизнес. Деньги. Квартиру — дом по вашему… Но теперь все не так, не бойся… Знаешь, этот домик меня исправил. Правда! Я много думал. Что было бы, если бы я его не нашел? Пропал бы. С ума бы сошел. А скорее — пытался бы отыграться. И жизнь бы проиграл, потому как те мои старые друзья — жулики… Хорошо, что я здесь оказался!

Следующей ночью призрачные дамы были необычайно задумчивы, и в карты почти не играли…

***

Все хорошее когда-нибудь заканчивается!

Вот и в их жизни наступил тот момент, когда все полетело к чертовой матери! Случилось это осенью, когда оба они, вернувшись из леса уставшими после сбора грибов и ягод, мирно пили чай и смотрели в окно.

— Барин! — вдруг выпалила Мария, испуганно побледнев.

Герман глянул в окно. Возле калитки, брезгливо поглядывая на заливающегося пса, стоял человек.

Человек был богат и знатен — вот первое, что можно было понять, глядя на него. Еще — человек был зол. А еще — человек привык, что все в округе ему подчиняются, и вряд ли слышал об уголовном кодексе. Поэтому Герман поспешно встал и нашарил в буфете старинный револьвер. На всякий случай. А затем вышел на улицу.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Герман.

Барин глянул на него так же брезгливо, как на пса.

— Машка моя здесь? — спросил он. И, не дожидаясь ответа, оттолкнул сначала лающего пса, а затем и Германа, и вошел в дом.

Мария, стоя посреди комнаты все в том же спортивном костюме (который несказанно удивил незваного гостя), дрожала от страха.

«Видимо, не без причины», — подумалось вдруг Герману.

— Живая, — заключил при виде ее барин. — Думали, волки тебя съели по весне, а она — живехонькая… А что за вид у тебя? Непотребство какое… — Барин повернулся к Герману. — Это, — он показал на Марию, — моя собственность! А ты, получается, украл ее у меня, как мне уже донесли. Видели вас в лесу, вот и прибежали мне докладывать…

Разговор был неприятным. Но в том, что этот человек, мнивший себя владыкой мира, пришел один, угадывался некий скрытый его интерес.

— Чего вы хотите, — спросил Герман, пряча револьвер за спиной.

— Забрать свое, чего же еще? — удивленно развел руками барин. — А не хочешь отдавать, так плати!