Странный генерал

За окном чернел глухой ноябрьский вечер, но в комнатах этого богатого особняка, заполненных шорохом платьев, легким шарканьем подошв по паркету и негромким возбужденным говором, было светло и празднично. В большой зале, по диванчикам у стен, шушукались дамы. Мужчины группировались небольшими кучками и переговаривались с видом несколько небрежным и, однако, настороженным: вот-вот на вечере должен был появиться генерал-губернатор.

Окруженный несколькими почитателями, в залу вошел Александр Иванович Гучков. Он имел вид осанистый и вместе с тем утомленный. Один из финансово-промышленных тузов, создатель новой партии «октябристов», Александр Иванович в эти дни чувствовал себя чуть ли не спасителем отечества. По правую руку от него семенил какой-то лысенький статский советник и все пытался заговорить, но только повторял:

— Александр Иванович, послушайте-с…

От крайней колонны навстречу Гучкову шагнул щеголеватый, подтянутый жандармский подполковник Глебов.

— Минутку, дорогой Александр Иванович, — мягко, но решительно, с привычной повелительной интонацией сказал он, и лысенький разом оказался оттертым.

Глебов с нежностью взял Гучкова под руку и, обдав почитателей его холодным, презрительным взглядом, повел через залу.

— Любопытная история… — начал он. — Однако скажите, вот вы во времена достопамятной англо-бурской войны были среди храбрых русских волонтеров и, так сказать, грудью своей прикрывали этот маленький отважный народ на поле брани.

— Как же, как же! — сказал довольный Гучков. — Ну, да ведь не я один, нас, русских, много там было.

— Вот к этому как раз я и веду. Не припомнится ли вам, был там среди буров такой генерал — Ковалев?

— Русский, что ли?

— Русский.

Гучков закатил глаза к потолку.

— Нет, милейший, такого не было. Я там почти всю кампанию провел, почти до сдачи Претории. Генералы там были Бота, Девет, Деларей… Ну, да вы и сами, надеюсь, газеты читали, знаете. А в чем, собственно, дело?

Подполковник помолчал, прищурив карие, с зеленой искоркой глаза на черные окна.

— Попался нам этот голубчик, — сказал он, сдерживая нервную усмешку. — Представляете? Месяца три наши агенты охотились за ним. Большевистский деятель Петр Ковалев. Дел он натворил — не перечесть. И вот наконец попался. Отстреливался, стервец, и, надо сказать, ловко — трех наших уложил. Убили его, черт задери, не смогли взять живым. — Глебов досадливо прищелкнул пальцами. — А при нем документ, подписанный Луисом Бота: выдан-де генералу армии Трансвааля Питеру Ковалеву… А? Не слыхали, значит?

Гучков секунды две таращил на Глебова глаза, потом сказал, спохватившись:

— Не слыхал, милейший, не слыхал… Странный какой-то генерал. Не находите?

— Странный, странный, — задумчиво покивал подполковник. — Однако не очень все это хорошо.

— Что ухлопали-то его? — подсказал Гучков и сам же смутился вульгарности выражения.

— Не в том дело, — чуть поморщился Глебов. — Люди у них какие-то особенные подбираются, у большевиков. Непримиримые, яростные, умелые.

— Зажмем, голубчик, с вашей помощью зажмем! — воскликнул Гучков и, похоже, готов был произнести на эту тему чуть ли не речь.

Подполковник искоса глянул на него и коротко, официально поклонился, прищелкнув каблуками:

— Спасибо, господин Гучков, вот только это мне и нужно было выяснить…

Он снова глянул на черные ночные окна; за ними в шальной сумятице толокся первый метельный снег…

1965-1966

От автора

Эта удивительная история о Петре Ковалеве и его друге Дмитрии Бороздине — выдумана ли она автором или нет?

Как ни странно, я и сам не знаю.

Почему — объясню.

Летом 1954 года ко мне пришел житель города Березовского Александр Семенович Мякишев и рассказал, что из рук покойного А. Н. Пятницкого, известного на Урале журналиста и краеведа, получил в свое время тетрадочку с дневниковыми записями участника англо-бурской войны П. Н. Ковалева, обнаруженную в делах бывшего жандармского управления. Переписав дневник, тетрадочку эту А. С. Мякишев вернул А. Н. Пятницкому, а тот будто бы сдал ее в государственный архив.

На основе этого дневника А. С. Мякишев написал и в 1955 году опубликовал в альманахе «Боевые ребята» нечто вроде повести «Путешествие в Африку» в литературной обработке Н. Катковой. В этом небольшом, на двадцати пяти страницах, произведении англо-бурской войне было отведено лишь полторы страницы.

Я искал подлинник дневника Ковалева. Ни в личных бумагах А. Н. Пятницкого, ни в архивах обнаружить его не удалось. Однако интерес к этому делу у меня не исчезал.

Изучая историю англо-бурской войны и участия в ней русских, я пришел к убеждению, что рассказанное А. С. Мякишевым вполне могло быть. Эта убежденность превратила для меня возможное в реальное.

Так родился «Странный генерал». И сейчас мне уже трудно сказать, выдумка ли он или был в действительности. Я только знаю, что описанное мной — историческая правда.