Странствия с моим гуру

Однажды рыбак отправился на рынок. Его видели, когда он шел по тропинке через пальмовую рощу. Нес рыбу, большую, как отмечали свидетели, завернутую в листья и перевязанную веревкой. У него был нож и бамбуковая палка. Такие обстоятельства важны, они позволяют установить, что в случае нападения он мог бы обороняться. Местечко, где бывают базары, раскинулось над берегом судоходной и очень быстрой реки.

Баджия Живия до местечка не добрался, на базаре его никто не видел. Одно поразительно: ни жена, ни дочь не были обеспокоены его исчезновением. На вопросы соседей они отвечали, что рыбак, наверное, нанялся на пароход и будет сплавлять копру.

Однако через несколько дней стали шептать, что рыбак убит. Полицейский произвел дознание, и прокурор выдал ордер на арест шести женщин, в том числе шестнадцатилетней дочери пропавшего, его жены и тещи. Женщины отказались давать показания, утверждая, что они ничего не знают.

Молодой рыбак, приятель Баджии Живии, под присягой показал: «Я видел, как перед полуночью он вышел из хижины. Сияла полная луна, было светло как днем. Я проснулся, потому что завыли собаки. Множество псов сбежалось перед хижиной моего соседа, как будто они учуяли смерть.

Он был не один: с ним шла его жена и теща, за ними еще четыре старые женщины, которых я тоже узнал. У Баджии Живии глаза были закрыты, и он вздыхал, как будто ему приснилось что-то плохое. Он семенил ногами, подняв лицо к луне».

«Свидетель считает, что он шел вопреки своей воле?» — спросил судья.

«Да. Я в этом уверен. Он стонал и на каждом шагу упирался, а иногда крутил головой, как будто чего-то не мог понять».

«Разве он был связан?»

«Нет. Но шел не по своей воле, он спал. У него на шее была гирлянда из нанизанных цветов — так его и вели».

«Как же можно вести человека за нитку с нанизанными цветами?»

«Они дали ему выпить настоя. Они одурманили его и сделали безвольным».

«И что было дальше?»

«Несмотря на вой собак, все село спало. Я очень боялся, но мне было интересно узнать, что они сделают с моим приятелем. Я выбрался из дому и стал красться за ними. К шествию присоединились собаки и огромные свиньи».

Я тотчас представил себе эту сцену: зеленоватый свет луны, теплый песок, изрезанный тенями пальм, хрюкающие боровы, черные, с раздутыми животами, покрытые редкой длинной щетиной.

«У реки они свернули в джунгли. Я перебегал от дерева к дереву и, прячась за стволами, смотрел, что будет дальше.

Женщины сорвали с себя платья, оседлали свиней и нагишом въехали на поляну. Боровы верещали, пытались их сбросить, но они крепко держались за уши.

На поляне старуха опустилась на колени и вызвала из земли огонь. Он взмыл высоко в небо, переливаясь разными цветами. Тогда Баджия Живия как бы проснулся, он стал кричать и метаться. Но они набросились на него со всех сторон, связали, положили около костра и начали над ним колдовать. Потом Харку, теща, подала его дочери нож. Девочка, подбадриваемая криками старых женщин, рассекла отцу грудь и через минуту вырвала у него из груди сердце. Я видел его, когда она подняла руку: оно было совсем черное.

Я страшно испугался, даже всадил зубы в кору дерева, чтобы не закричать. А они танцевали и вызывали духов, катались по траве, стонали от удовольствия.

Они играли с демонами. Тогда я убежал».

На столе судьи в качестве доказательства лежал найденный недалеко от поляны череп без нижней челюсти и наполовину обгрызенная голень.

Во время следствия одна из старых женщин повесилась, а две другие, жена и дочь, признали свою вину. Мотивы преступления? Нам понять их трудно… Чтобы подчинить себе темные силы, надо отречься от естественного мироустройства, опровергнуть его… Таким преступлением было бы отцеубийство.

Тогда демоны наделят ее своей силой, позволят вредить людям. Молодая стала бы опытной колдуньей, перед ней трепетало бы все село. К ней приходили бы тайком и просили наслать болезнь на врагов, саранчу и червей на их поля, сделать бесплодными недругов и заставить их жен сбрасывать гнилой плод. О, человеческая злоба подсказывает много видов мести… На пороге дома колдуньи оставляли бы подарки, приглашали бы ее на свадьбы и похороны. Она предсказывала бы будущее и, вручая яд, следила бы за исполнением своих предсказаний. Была бы первым человеком на селе, обладающим деспотичной, хотя и не явной властью. Ее шепот поражал бы сильнее грома. Просьбы становились бы приказом, от исполнения которого невозможно отказаться.

— И какой был приговор? — нетерпеливо спросил я, — Смерть?

— Нет. Они были оправданы.

— Как так? Ведь две из них сознались в преступлении.

— Ну и что? Признание еще не является доказательством вины. Показания могут быть вынужденными, могут служить интересам суда или обвиняемых. А так — вы только подумайте — она получает пять, ну пусть десять лет. Потом возвращается в ореоле славы настоящей колдуньи. Понимаете? Ей было выгодно признаться: наказывая ее, суд как бы подтверждал ее практику, выдавая диплом на чернокнижие.

— А череп? А недогрызенная голень?