Странствия с моим гуру

Только наутро, когда нужно было назначить курьера, который вручил бы алмаз лично королеве, сэр Лоуренс вспомнил, куда его небрежно спрятал. Он бросился к шкафу, но одежды не нашел. Слуга спокойно сообщил, что заметил на обшлагах пятна от вина и отдал одежду в стирку.

«Ты ничего не вынимал из карманов?» — спросил подавленный сановник.

«Я всегда просматриваю карманы перед тем, как отдавать белье в стирку, — ответил уязвленный слуга. — Вынул платок, сигару и в кармане жилетки нашел кусок стекла, который во время стирки мог легко порезать материал…»

«И что ты с ним сделал?»

«Положил в коробочку на столе вашего превосходительства».

Сэр Джон бросился в свой кабинет. В деревянной коробочке из-под сигар, среди кусочков сургуча, крошек и печаток лежал прекраснейший алмаз мира.

Поездка в порт была тогда нелегкой, грозная секта тугов парализовала всю жизнь Индии. В секте состояли и нищие, и раджи, во дворцах и на тропах джунглей петлей падали черные шерстяные платки, которыми душили жертвы в честь богини Кали.

Сэр Джон решил не привлекать к камню внимания. Адъютант отправляется один, без эскорта, ночует в фортах. До порта ему предстояло проехать на лошади полторы тысячи миль.

Драгоценность благополучно прибывает в Англию, где ее отшлифовывают и рассекают. Больший алмаз, названный Кохинором, был вправлен в корону королевы.

Другую его часть предстояло перевезти в Америку. Долго колебались, какой пароходной линии его доверить. Наконец наивернейшим был признан новый трансатлантик «Титаник». Что с ним случилось, вы знаете, — старик повернулся к нам, сверкая глазами, — «Титаник» столкнулся с айсбергом и затонул. Ныне половину проклятой драгоценности поглотило море, другую — сокровищница Англии.

— А разве английской королеве Кохинор не вредит?

— Собственно говоря, королева очень редко носит корону, только в дни восшествия на престол да во время больших празднеств… И эта драгоценность, как гласит легенда, меньше вредит женщинам, — совершенно серьезно ответил старик. — А теперь примите лепестки роя, которые отдыхали на груди короля Акбара. Да одарят они вас его покоем.

С низким поклоном он подал нам лепестки и протянул руку за заслуженной платой.

Мы вышли из душного помещения в огненное сияние дня. Я держал девушку за руку и чувствовал, как пальцы растирают лепестки внутри моей ладони.

Время ленча давно прошло. В опустевшей столовой мелькали огромные крылья вентиляторов и бесшумно двигались босоногие слуги в тюрбанах, взъерошенных, как птичьи хвосты.

Наша комната была очень высокой, пахло свежестью и дезинсекталем. Я слышал шум воды и удивительно печальную монотонную песенку, которую девушка напевала, плещась под душем. Я лежал на кровати, закинув руки за голову, и прислушивался к глухим ударам собственного сердца. Наконец я решился на усилие и отыскал в кармане дорожной сумки нитку светлого, как мед из цветов акации, янтаря, привезенного из Польши.

— Лакшми, — тихо позвал я.

Завернувшись в косматое полотенце, девушка выглянула из-за занавески.

— Это мне? — спросила Лакшми, вскидывая ожерелье на ладони, — Помоги застегнуть, а то волосы мешают, — она нетерпеливо отбрасывала черные локоны.

Я видел, как она села перед зеркалом и сбросила полотенце. Светлый янтарь отражался на темной коже.

Лакшми перехватила в зеркале мой взгляд и стыдливо прикрылась.

— Отвернись! — испуганно вскрикнула она.

Потом повернулась к зеркалу и задумчиво произнесла:

— Это хорошее ожерелье. Наверное, счастливое. Уже согрелось от тела.

Я не слышал ее шагов, только по легкому звону браслетов угадал, что она крадется ко мне. Сердце мое стучало, как у молодого парня, когда ее длинные волосы заслонили мое лицо и тихо, очень тихо теплые губы коснулись моего виска.

ИСТОРИЯ С ПРЕССОМ

Едва я переступил порог дома, как жена отложила рукоделие, воткнула в клубок спицы и участливо спросила:

— Ну, как у тебя сегодня прошел день?

Я уже заметил, что тем же самым вопросом она встречала и дочь, когда та возвращалась из школы. Меня это немного смешило, но одновременно утверждало глубокое сходство: в обоих банальных рапортах жена ждала известий о неожиданной катастрофе, во всяком случае заранее была готова их услышать.

— А что слышно дома? — я небрежно вытирал мокрый лоб. — Уборщик не убил повара? Мир на всех фронтах?

— Я совершила чудовищную бестактность: попросила нашего поставщика, чтобы он принес мне свиные ножки, и совсем забыла, что он мусульманин. Он, наверное, обиделся. А мы к нему уже привыкли… Он так заботится о гигиене, мясо в жестяной коробке у него всегда обложено льдом и завернуто в целлофан. Покупать домашнюю птицу и говядину у него было просто приятно. Я бы не хотела его лишиться.

— Мама, — крикнула Каська, — что у него на шее? Зачем ему эти костяные ложечки? «Качка-ман» очень чистоплотный, у него есть ложечка для ковыряния в ушах, зубочистка и щипчики для вырывания волос из носа.

— А откуда ты это знаешь?