Странствия Шута

Я понимаю слова. Я резко вздрогнул и проснулся. Какое-то мгновение все было не так, все было чужим. Дрожа, я съежился в клубок. Мех исчез, осталась только голая кожа, ноги неестественно согнулись и во что-то уперлись. Все чувства притупились, будто я очутился в мешке с ватой. Вокруг меня витали запахи этих ненавистных существ. Я оскалился и, рыча, начал лягаться, чтобы освободиться от пут.

Даже после того, как я приземлился на пол, стащив за собой одеяло, и мое тело убедило меня, что я действительно один из этих презренных людей, я долго в замешательстве оглядывал темную комнату. Кажется, уже наступило утро. Пол подо мной был сделан не из гладких дубовых досок, как в моей спальне, и в комнате совсем не пахло мной. Я медленно поднялся на ноги, глаза привыкали к сумеркам. Напряженное зрение поймало мерцание маленьких красных глазок, превратившихся в угасающие угольки огня. Камин.

Я медленно обошел комнату, и мир вернулся на круги своя. Когда я разворошил угли и подкинул в огонь веток, из темноты вокруг меня проявились старые комнаты Чейда в замке Баккип. Отупевший, я нашел свежие свечи и зажег их, потревожив вечный сумрак комнаты. Я огляделся, вливаясь в жизнь. Наверное, ночь прошла, и за этими массивными стенами без окон уже поднимался рассвет. Мрачные события предыдущего дня — как я чуть не убил Шута, оставил дочь на попечение людей, которым не доверяю, а затем опасно осушил Риддла, перенося Шута через колонны в Баккип, — стремительным потоком захлестнули меня. Их поглотила память о всех вечерах и ночах, проведенных в этой глухой комнате, когда я перенимал навыки и секреты работы королевского убийцы. Наконец пламя охватило ветки, стало светлее, и я почувствовал, будто закончил большое путешествие навстречу к себе самому. Сон про волка и его ужасную жизнь в неволе растаял. На мгновение я задумался, почему он вернулся и стал таким ярким, но потом выбросил эти мысли из головы. Ночного Волка, моего волка, моего брата, уже давно не было в этом мире. Его отголоски жили в моем разуме, в моем сердце и памяти, но он уже не прикроет мою спину. Я остался один.

За исключением Шута. Мой друг вернулся ко мне. Истерзанный, обессиленный и, быть может, повредившийся в рассудке, но он снова рядом. Я поднял свечу и отважился вернуться к постели, где мы провели эту ночь.

Шут еще крепко спал. Выглядел он ужасно. Следы пыток были шрамами выписаны на его лице, от лишений и голода кожа его высохла и растрескалась, а волосы истончились, как солома. Тем не менее, сейчас он выглядел лучше, чем когда я впервые увидел его. Он был чист, сыт и согрет. И даже его дыхание говорило о приливе сил. Хотелось бы сказать, что это случилось благодаря моим заботам. Однако все вышло против моей воли, когда, во время перехода через Скилл-колонны, я вытянул силу из Риддла и передал ее своему другу. Я очень сожалел об этой небрежности, но не мог не испытывать облегчения, с которым слушал ровное дыхание Шута. Прошлой ночью ему хватило сил поговорить со мной, он ходил, помылся и поужинал. Это гораздо больше, чем можно было бы ожидать от истощенного бродяги, каким я впервые его увидел.

Но одолженная сила — сила не настоящая. Мое поспешное исцеление Скиллом вытянуло из Шута последние резервы, и жизнь, украденная у Риддла, не могла долго его поддерживать. Наверное, вчерашняя еда и отдых уже начали свое благотворное влияние. Я наблюдал за ним, крепко спящим, и смел надеяться, что он будет жить.

Неторопливо двигаясь, я поднял оброненное мной одеяло и укутал им Шута.

Как же он изменился. Он всегда любил красоту во всех ее формах. Его сшитая на заказ одежда, украшенные комнаты, занавеси для постели, шторы и даже шнурки — все было подобрано гармонично и согласно моде. Но этот человек исчез. Ко мне вернулся жалкий оборванец. Кожа на его лице плотно обтягивала кости. Измученный, ослепленный, со следами пыток, Шут так изменился, что я не узнавал его. Исчезли гибкость и подвижность паяца, его усмешка. Пропал элегантный лорд Голден со своими прекрасными одеждами и аристократическими манерами. Я остался с исхудалым бродягой.

Его слепые глаза были закрыты. Рот приоткрылся на ширину пальца, при каждом вздохе в его горле что-то шипело.

— Шут? — я осторожно потряс его за плечо.

Единственным ответом был небольшой сбой в его дыхании. Потом он вздохнул, будто уступая боли и страху, и вновь провалился в глубокий сон.

Он перенес пытки и прошел через тяжелые испытания и лишения, чтобы встретить меня. Его здоровье было подорвано, он страшился смертельно опасной погони. Я не мог понять, как ему, слепому и переломанному, все это удалось. Но он сделал это ради одной-единственной цели. Прошлой ночью, прежде чем провалиться в беспамятство, он просил убить ради него. Он хотел, чтобы мы вернулись в Клеррес, его старую школу, к людям, которые мучили его. И, как особое одолжение, он просил, чтобы я использовал свои старые навыки убийцы и уничтожил их всех.