Странствующий

Передо мной раскрывается пространство, и вижу я одинокого монаха с лопатой на плече. Не первый год ходит он в этих краях. Знает, в каких местах нужно искать умерших. Рядом с почтовыми трактами, недалеко от селений или в густых чащобах

3/4

там чаще всего замерзают странники, нападают на людей разбойники или звери лесные. Иногда идет монах по наитию, сам не ведая куда. И как бы случайно в густых кустах или под горкой сухой листвы встречает драгоценную находку.

Просит Даниил прощения у умершего, что нарушил сон его останков, молится о упокоении раба Божия, собирает кости в мешок и несет на спине в сторону погоста. Поначалу запах тления очень досадовал, мутил, голову кружил, но потом Даниил притерпелся. Даже лучше ему стало. Дело в том, что с юности носит он для обуздания плоти веревки пеньковые на теле. Они как нож врезаются в кожу и сильно эти раны болят от движений. Однако, с покойником на спине боль от веревок проходит, будто их и нет.

Дивное дело случается иной раз. Вот прошлой весной находит он оттаявшее тело покойника. И такой он оказался белый, ровный такой… как мраморный ангел, который помещик на кладбище установил. Почистил Даниил его, положил аккуратно в мешок, взвалил на спину и двинул на восток. Пока нес, молился потихоньку и словно воочию видел кончину паренька. Умер странничек, как заснул: тихо так, мирно, с улыбкой.

Или, к примеру — осенняя монахиня. Ту волки загрызли в чащобе. Ну, спрашивается, зачем так далеко забираться этой хрупкой девочке в эдакую глухомань? Но, тут уж чего… У каждого свое расставание с этим миром. Волки ее несильно потрепали, лица не тронули вовсе. Хорошее лицо у нее было, спокойное, только синее. А как Даниил ее в могилку опустил, да панихиду стал читать

3/4

глядь, а монашенка лицом розоветь стала. И ручки такие мягкие сделались, не то что раньше, никак положить крестообразно не мог. А тут легли, как живые. А перед тем, как страдалицу эту земелькой присыпать, он почуял, что от нее дух такой ароматный пошел, словно от иконы мироточивой.