Страшила

Тошка кивнул. Быстро сообразил, что девочка не видит его жеста и прошептал в трубку, что она всё правильно сделала… А он, так и быть, вдавит пяткой волю в пол и станет смиренно слушать…

Однако Света, по-видимому, уже выговорилась, выдав самое главное, и решительно заявила, что ей уже лучше. А подобные разговоры целесообразнее оставить назавтра, так как это нетелефонный разговор… Да и общеизвестно, что утро вечера мудренее!

Тошка согласился и уже было собирался пожелать подружке спокойной ночи, — как бы по-идиотски это сегодня и не звучало, — однако снова вспомнил про поржавевший метроном…

Света с минуту молчала, позволив Тошке насладиться шуршанием атмосферных помех в трубке, после чего снова «появилась» и осторожно сказала, что лучше бы от него избавится… Причём незамедлительно… а то МАЛО ЛИ ЧТО…

Тошка знал, что услышит именно это, а потому сохранил контроль над собственным разумом. Да это было и не сложно. Мысли завертелись, наподобие мельничных жерновов, перемалывая информацию, в попытке придумать, куда можно деть метроном в двенадцать часов ночи!

Света пожелала «спокойной ночки» и «исчезла».

Тошка с минуту сидел на кровати, теребя во влажных пальчиках молчаливый мобильник и борясь с внутренними страхами. Без Светы ОНИ осмелели и принялись сновать перед глазами во всевозможных бесовских обличьях — с рогами, хвостами и копытами!.. Над ухом пролетел оживший к весне комар-баламут, отчего Тошка шарахнулся в сторону! Потом всё же намотал придавленную волю на кулак и решительно поднялся.

Да уж, ночка обещает быть весёленькой!

Тошка залез во мрак ПОДКРОВАТЬЯ, кое-как вытащил метроном — снова за торчащий штырь, как и по осени, — окинул прибор брезгливым взглядом и поскакал в гостиную. Распахнул балконную дверь, выскочил наружу и, недолго думая, запустил метроном, будто бумажный самолётик!.. Затем встал на цыпочки, посмотрел вниз. Запомнил место падения, где на снегу осталось тёмное пятно, после чего снова вернулся в кровать…

Ночка и впрямь оказалась ещё та! Тошка ворочался, с головой залезал под одеяло, путался в простынях, изнывал от жары и страха быть схваченным за голые пятки!.. В голове звучала громогласная какофония из переплетения молитв и заклинаний! Откуда-то возникал голос Павлика — только не обычный, а какой-то командирский — и заводил медную трель, во славу Господа… Затем затухал, а навстречу ему уже неслось хищное рычание, будто из-под земли и впрямь лезло НЕЧТО УЖАСНОЕ!..

Тошка ещё ни разу в жизни так не радовался наступлению утра!

Мама оценила его «покорёженный» вид и, на всякий случай, потрогала лоб… Всё ясно. Температура. Значит ночью ей не показалось, Тошка действительно зачем-то бегал на балкон… И стопудово, вот так! В чём она его и родила!.. Доигрался!

Папа попытался пошутить. Посоветовал маме для начала проверить Тошкин дневник — может просто на носу нежелательная контрольная… А отсюда и всё остальное. В общем, пошутил, как всегда, в своём духе.

Ни Тошка, ни мама, естественно, не оценили.

Папа вздохнул, пожелал Тошке скорейшего выздоровления и, сутулым пингвином, пошёл паковать свой «ноут».

Мама профессионально составила курс лечения: для начала напоила Тошку «Колдрекс», пихнула подмышку ледяной градусник и, для убедительности, распечатала пачку горчичников… Тошка осторожно заметил, что их не совсем правильно ставит при температуре… На что мама усмехнулась и заявила, что это самое то, особенно при температуре! В раз отучит голышом на мороз бегать!

Тошка покорно вздохнул и смирился. А чего ещё делать? Он тут подневольный… Со всех сторон — засада.

Ещё эти опостылевшие 37 и 5…

Мама осталась довольна. Уж лучше так, чем «сорок и приёмный покой»… Тошка не совсем понял, что она имела в виду, хотя ему, признаться, было всё равно. Тяжёлая голова, плюс бессонная ночь, сделали своё дело. Тошка наглотался «фосфорной» рыбы, поёжился от дозы «Гексорала», зажевал всё это безобразие каким-то «Стоптуссином», после чего отключился…

Напоследок мама посоветовала не высовываться… Правда её голос тут же исказился, преобразовавшись в визг мамы Павлика…

И в Тошкиной голове снова заплясала безумная круговерть!..

40

Тошка бежал, пока хватало сил. Затем просто шел, прислушиваясь к ударам в висках и отплёвывая горькую желчь! Временами загнанно оглядывался назад, с трудом собирал вращающуюся мозаику и снова устремлялся вперёд!.. Окончательно сник, лишь когда в боку возникла тянущая боль, от которой спёрло дыхание и подкосились ноги! Сел, там, где бежал… Точнее завалился на бок, будто громадный стриж при попытке взлететь из канавы!.. И так и остался лежать, не в силах даже приподняться.

В голове царил кавардак.