Страшна, как смерть

Медея и Студентка-Медея отходят друг от друга, смотрят с большим пониманием и сочувствием, как заговорщики, и расходятся в противоположные стороны, уходят ненадолго за кулисы. Там слышатся невнятные стенания, крики женщин, плач и крики детей.

Медея и Студентка-Медея медленно выходят из-за кулис, у каждой в руке окровавленный нож. Они кажутся оцепеневшими, идут медленно навстречу друг другу.

Медея (с загадочной улыбкой): Видишь, это просто. Билось дыхание нежное, билась жилка на шейке – взмах, только взмах, одно лишь движенье – и сорван цветок, лежит на земле.

Студентка-Медея (со странным светлым взглядом

): Я чувствую теперь освобожденье. Не знала, что это значит – убивать, когда так любишь.

Медея: Любовь в душе так и осталась к детям, теперь она бессмертной станет, как они.

Студентка-Медея: Навечно, навсегда любить их буду, нежных, юных, прелестных, непорочных. Всегда об идеале я мечтала, боялась разочарованья. А можно ль разочароваться в мёртвом?

Сцена заполняется оранжевым светом.

Медея: Теперь я улетаю. Бог Гелиос, мой дед, послал защиту. (делает знак рукой назад) Там колесница с крылатыми драконами, на ней я улечу, чтобы сюда не возвращаться. В ней мальчики мои уже лежат.

Студентка-Медея

: Придёт сейчас Ясон и что увидит? (смеётся) Просить он будет хоть в последний раз детей обнять. (смеётся) Как месть сладка!

Медея подходит к Студентке-Медее сзади с улыбкой, обнимает её левой рукой, а правая, держащая нож, смыкается с правой рукой и ножом девушки. Обе стоят, закрыв глаза и умиротворённо улыбаясь. Свет гаснет.

Свет загорается. Студентка уже одна, без ножа, с обычным, немного растерянным выражением лица. Она оглядывается по сторонам.

Студентка 3-я

: Что это было? (осматривает свои руки, особенно правую) Я была Медеей… Я нож держала над горлом мальчика… (снова осматривает всю себя, ища пятна крови) Не понимаю. Это мне приснилось? Но разве сны такими яркими бывают? И как такое мне могло присниться? И даже во сне как я могла убийцей стать?!

Ходит быстро по сцене.

Из этого проклятого пространства я выйти не могу, хожу по замкнутому кругу полжизни, ни голода не чувствуя, ни жажды. Быть может, это ад? То есть Аид. Его так древние греки называли. Но там были тени умерших людей. Тогда что это? Какой-то особый мир, в котором я застряла?

Подходит к краю сцены. Садится на пол.

Как устала я. С чего всё началось? (трясёт головой и стонет

) Господи, я же читала Гомера, готовилась к занятию, девчонки рядом сидели, болтали, мешали мне. О чём мы говорили? (радостно) О любви! «Дай мне любви, Афродита!» – вот что, я вспомнила!

«Дай мне любви, Афродита, дай мне тех сладких желаний,

Коими ты покоряешь сердца и бессмертных, и смертных…»

Нет крови на руках моих! Я никого не убивала! Я не Медея! Любить хочу без гнева и без мести, без ярости безумной, но с сладкой негой в сердце, и с душой, желаний полной, и с ответною любовью. (вставая на колени и исступлённо молясь невидимой Афродите) Ты всё можешь, о Киприда, ты смягчи скорей суровых, чары пусть твои развеют страх, и злобу, и жестокость, пусть не будет равнодушных, злосердечных, бессердечных. От любви пусть не страдают – утешаются любовью! Чувство это всё объемлет! Души шире распахнутся, все добрей и лучше станут! Я молю тебя, Киприда!

Падает на пол. По сцене разливается неестественный, неземной, странный белесоватый свет, местами туман. Через несколько секунд свет гаснет до полной темноты.