Страшные сказки

— Ой, прости, батюшка! Не со зла я, по глупости и маломыслию. Ты уж подскажи мне, где корова моя пропала, а то мочи нет без кормилицы жить — детишек жалко. Я тебе и гостинчик припасла. Вот, возьми, батюшка. Тут и хлебушек, и табачок, и яички. Отведай, будь ласков!

Принял мужик гостинчик, цигарку свернул, палец к ней приложил, а цигарка-то сразу и затлела. Стоит он, курит, на землю сплевывает.

— Знаю я, где корова твоя пропала. Зря ты, баба, Якуню обидела. Он на людей злой, они ему много плохого сделали, Вот на тебе и отыгрался. Привязал Якуня твою Зорьку в самом глухом месте. Завтра пойдешь, дак еще живую застанешь. Но смотри, не жилец она на этом свете. Не сейчас, так потом пропадет, — сказал так, крутанулся на пятке, и с того места вихорь обратно по деревне прошел.

Пришлось бабе спозаранку в лес идти. Якуня это заприметил.

— Иди, иди, — говорит, — может, что и найдешь. Косточки там али еще что другое.

Полдня она проходила, аукалась, Зорьку свою кликала. И вдруг слышит мычание такое жалобное. Стоит корова у дерева, а с места сойти не может, как привязана, только веревки не видать. Так намаялась, бедная, что кругом дерева по колено землю выбродила, объела все — ни травинки, ни листочка рядом не осталось. Привела ее баба на двор, выхаживать стала. Корова-то, вишь, оголодала, ей уход особый нужен. И ведь выходила! Руки человеческие ласковые многое сделать могут. Покаялась баба, Якуне рубаху вышитую подарила, прошения вымолила у него. И как подменили человека! Стал он за Зорькой доглядывать, она подобрела — шерсть лоснится, как маслом ее мажут, волосок к волоску. А баба все на людях вздыхает, что корова, мол, у нее непутящая, худенькая да молока от нее ни черта нету. Это тоже обычай такой. Нельзя, говорят, похваляться своей женой молодой да скотиной, а то беда будет.

За скотиной, вишь, особый уход требуется. Вот я помню угланом еще был, как корову новую на двор заводили. Тятя ее в соседней деревне взял. Привели ко двору, всем семейством кругом встали. Матушка пояс на порожке тятин растянула, а за поясом скатерку новую расстелила, чтобы хорошо шла да к новому месту быстрее привыкала. Матушка корову ласково так поглаживает, уговаривает. А та башкой трясет и с места не двигается, все норовит обратно пятиться. Родители напугались: не иначе злые люди ее от двора отваживают! Не обратно же вести скотину! А тут Гриша подошел. Он же знаткой был, вот у него и решили узнать. Ворота Гриша осмотрел со всех сторон и говорит:

— Вы дегтем смажьте — тогда пойдет.

Так и сделали. И ведь помогло! Корова сразу пошла, как дегтем ворота вымазали. Я-то — к Грише: как, мол, такое чудо случилось? А Гриша и отвечает:

— Слыхал, что коровы пуще всего медведя боятся?

— Слыхал, как не слыхать.

— А что будет, ежели скотина запах медвежий учует?

— Дак побежит, кажись.

— Вот у вас так же и получилось. Хозяева-то, видать, салом медвежьим тайно ворота смазали. Корова чует медведя и не идет. Так что уж никаких чудес. А деготь запах перебил, он же вонючий, деготь-от.

А про медведя Гриша истинную правду сказал. Медведь, он ведь животина сметливая, все норовит человека обойти. Это неспроста такое. Гриша тот же говаривал, что медведь и есть первый человек. Только Господь шкуру ему не позволяет снимать за какую-то провинность большую. Медведю и досадно, что Господь человеку покровительствует, а ему нет. Вот и старается каверзы всякие строить.

А от медведя чтобы уберечься, есть у пастуха такие слова:

Стану я, благославясь,

И пойду, перекрестясь,Из дверей в двери,Из ворот воротамиВ подвосточную сторону,Покрываюсь я тучами и облаками,Частыми звездами пообтычусь,Реками подпояшусь.Помолюсь Иисусу Христу:

— Поставь, Господи, около меня,Около поскотины моея,И около скота моего,Около комолая, рогатая,Около быков легченных,Около быков порозов,Около малых телков с подтелкамиМеден, железен, булатен тын,Стену каменную крепкую

Со всех четырех сторон,От земли и до небаОт востока и до запада,От лета и до севера.От черного зверя широколапого,От перехожего пакостника волка рыскучего!Аминь! Аминь! Аминь!

Только тоже все не по-простому с медведями случается. Мне вот одинов довелось завалить двух медведей. Шкуру снимать стал, а там у него, под шкурой, — Господи, Господи! — кисет с огнивом, а у медведицы — бусики. Вот, мать честная, думаю, бывает же такое! Гриша мне уж потом рассказал, что тут случилось.