Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ)

Вовсе не надо бегать по всем помещениям, привлекая к себе ненужное внимание. Просто спуститься — один раз, в одну единственную комнатку. А там… Два-три быстрых удара сердца — и все сделано. И никто не заметит, что ароматной травы в мешочке стало немного больше.

А теперь остается только ждать, когда расторопные младшие жрицы наполнят свежие курильницы углями, сыпанут на каждую порцию ароматной травы и разнесут по всем жилым помещениям…

Впрочем, нет.

Ждать-то как раз было и некогда. Слишком много дел — и слишком мало времени.

Стараясь ступать по-прежнему бесшумно, Атенаис подошла к расстеленному на двух сундуках свадебному платью. Любовно погладила пальцами тонкий паучий шелк. Вздохнула.

Платье было просто великолепно.

Хотя бы уже потому, что на нем не было ни одно рубина!

Аккуратно взявшись за манжеты длинных рукавов, Атенаис потянула платье на себя и немного вверх. Паучий шелк легко скользнул ей навстречу. Со стороны могло показаться, что она протянула руки лежащей на сундуках худенькой девочке в белом платье, и вот теперь эта девочка плавно и невесомо встает. А руки и лицо у девочки этой черные, потому-то и не видно их в темной комнате…

Платье повисло перед ней в воздухе, словно призрак. Рукава не провисали, многослойная юбка, чуть колеблемая ночным ветерком, не тянула к полу.

Паучий шелк невесом. Во всяком случае, шелк этого паука.

Еще раз вздохнув, Атенаис вытащила платье на крохотный балкон. За рукав. Так нетерпеливые матери тащат за собой ребенка, не то чтобы непослушного, а просто не очень расторопного. Аккуратно расстелила на перилах, босой ногой осторожно наступив на шлейф — а то улетит еще, ищи потом!

Луна еще не взошла, но и в свете звезд паучий шелк мерцал и переливался так, что было больно глазам. Хорошее платье. Просто великолепное. Без него все оказалось бы гораздо труднее…

Ветерок снизу доносил отвратительно сладковатую вонь паленой шерсти. Ветерок — это хорошо. Хоть и нет в ее комнате курильницы, а тому, кто сам себя бережет, говорят, и Митра чаще помогает!

Показалось или нет, что внизу кто-то застонал? Задержав дыхание, Атенаис просунула голову в комнату и прислушалась. Стон повторился. Быстрый топот босых ног по каменным плитам. Звук падения тела. Короткая возня. Снова стон, уже тише.

Ну, вот и прекрасно.

Усмехнувшись, Атенаис вернулась на балкон и вынула из прически длинную заколку из черной бронзы в виде летящей ласточки. Мало кто даже при королевском дворе Тарантии знал, что крылья у ласточки легко разворачиваются назад, превращая ее тело в рукоять кинжала — маленького такого. Как раз по детской руке. Хвост же, сомкнувшись, превращается в лезвие, грани которого заточены до бритвенной остроты.

Невзрачненькая такая заколка, не золотая даже. Вряд ли какой грабитель позарится.

А королевская дочь всегда должна иметь возможность за себя постоять.

Атенаис вздохнула последний раз, взяла кинжал поудобнее, примерилась.

И резанула по шлейфу вдоль, отсекая широкую длинную ленту невесомого трепетного сияния…

***

— Люди устали…

Квентий мог бы и не говорить этого — по его осунувшемуся закопченному лицу и так все видно. Третьи сутки на ногах, почти без сна, да еще этот дым, так и норовящий повернуть не туда, куда надо…

Конечно, дым на осажденных действовал не меньше, может, даже и больше, но им, находящимся за крепкими стенами, по-крайней мере не надо было возиться с кострами. Один человек на два, а то и три костра — это тяжело. Ведь надо не просто поддерживать огонь — нет! Наоборот — не давать этому огню ни потухнуть совсем, ни как следует разгореться. Ведь огонь как таковой был им совсем ни к чему — нужен был только дым.

Очень трудно удержать костер на этой грани постоянного тления. Тем более — два или даже три костра одновременно. Конан знал это не понаслышке — не гоже королю и военачальнику отсиживаться в тенечке, когда на счету каждые рабочие руки. Вот уже третьи сутки он поддерживал четыре дымных костра — потому и знал, как это тяжело.

— Ты куда это бросаешь, отродье шакала?! Сам вижу, что в огонь! Но зачем ты это туда целиком бросаешь?! На кусочки, на кусочки, тебе секиру зачем дали?! Клянусь Шумиром, родиной шустрорукого Бела, ты наверняка страдал животом, когда боги одаривали людей мозгами, и потому не явился на раздачу!..

Сай метался от костра к костру, тоже осунувшийся и почерневший, рассыпая ругательства, больше похожие на шутки, и шутки, больше похожие на ругательства. Пока что это срабатывало.

Глава 38

— Что это за вонь?! Клянусь правой рукой божественного покровителя всех любителей чужой собственности, ты, наверное, с перепугу бросил в костер свои два года нестиранные штаны!

Правда, люди уже не разражались ответными шуточками или громовым хохотом, как два дня назад — сил на это не осталось. Но чумазые лица расцветали злыми улыбками и шустрей начинали двигаться усталые тела — а это главное.