Страшный человек

— Находясь под стражей в СИЗО города такого-то по обвинению по статьям сто пять и тридцать три УК РФ, заявляю, что признание в убийстве Безроднова Е. В. и его семьи получены следователем Токаревым Н. И. путем запугивания, пыток и угроз жизни моей дочери. Все обвинения являются враньем, и я от них решительно отрекаюсь, потому что не имею никакого отношения к этому преступлению. Успеваешь? Фотографии мне подбросили, а отпечатки моих пальцев появились там, потому что я брал их в руки от следователя Токарева. Свидетелями и участниками насилия были следователь Зайцев В. С. и оперуполномоченный Федоров С. А., которые всячески способствовали моему давлению.

— «Моему давлению»? Так и писать?

— А чё? Нормально, давай дальше. Прошу вас расследовать данное должностное преступление следователя Токарева Н. И. и его подельников и прекратить бардак и несправедливость. В случае отказа мне предупреждаю, что готов объявить сухую голодовку и обратиться с жалобой в заграничный международный суд по правам человека. Я могу пойти на самые крайние меры, потому что затронута моя честь.

— На крайние?

— Это так, на понт возьмем. Написал? Подпись и дата — первое мая.

— Готово. Думаете, сработает?

— Сработает. У нас тоже юристы есть и связи. Кстати, если адвокат придет к тебе, ты с ним особо не откровенничай. Хорошо? Скорее всего, он со следствием будет сотрудничать. Понимаешь?

— Конечно, конечно.

— Слушай, для получения денег надо расписку дать, что ты типа деньги занял у гражданина и теперь долг возвращаешь. А то трудно будет объяснить почему деньги снимаются, когда человек сидит. Следователь может подкопаться, если узнает. Вот бланк с текстом, мы расписку потом нотариально заверим.

Вор протянул Волкову зеленую бумажку.

— Или ты передумал, не доверяешь? Смотри, я не навязываюсь. У нас партнерские отношения, деловые, мы вопросы решаем, — Беломор потер указательные пальцы один о другой. — Что?

— Я делаю, Беломор, делаю, — заспешил ошеломленный Олег. — Так, сто пятьдесят тысяч долларов США, пятнадцатого февраля, понимаю, Козлов Александр Петрович. Козлов дал Волкову, смешно! Вот. Сделал. Всё?

— Пока всё. Олег, ты же ученый-химик?

— Да, а что?

— У нас тоже химик есть, хороший парень, талант, только университет не закончил. Можешь помочь его к тебе на завод устроить? У него хорошая идея есть, а реализовать негде. К тебе в лабораторию.

— Можно, но как он без меня-то будет работать?

— Да пока в курс дела войдет, пооботрется там, познакомится. Глядишь, и ты выйдешь. Помогать тебе будет. Поможешь по-дружески?

— Помогу, это не сложно. Бумажка есть? Я напишу генеральному записку, пусть парень подходит в отдел кадров, оформим. Только у нас зарплаты не самые большие.

— Не страшно. Припиши только, чтоб ему не мешали, не вмешивались, пока тебя нет. Возможно, он ночью будет работать, пусть не трогают и доступ обеспечат. И должность — лаборант. Зарплата любая, но должность самая мелкая, незаметная, если такой нет, пусть введут.

— Есть помощник лаборанта, еще ниже, а зачем так? — не понял Волков. — Ночами. Почему?

— Я тебя прошу, сделай для меня, говорю же: талантливый парень, а времени нет и светиться не хочет. Проверит кое-какие свои идеи, а ночью — чтобы не стеснять и твоим не мешать. Ничего не поломает, я отвечаю. Тебе трудно? Я же делаю для тебя, чтоб на свободу вышел, не спрашиваю, а ты мелочишься.

— Не мелочусь, хочу как лучше, — Олег всё записал на листке и передал вору. — Пусть работает. Вы не знаете, как там моя дочь? Никто ко мне сюда не приходит.

— Всё хорошо, она у жены сейчас живет с ее мужиком. Не переживай, мы присмотрим. Если надо, навестим, объясним. Пока нормально всё. Сиди спокойно, все будет в порядке, мы же партнеры. Вот как сделаем. Мои ребята к твоей Ане подойдут и попросят ее с Дашей на свидание к тебе. Хочешь? Послезавтра.

— В среду?

— Точно!

— А можно?

— Раз я сказал, значит сделаем. Нравишься ты мне, Олег, я бы тебе и без денег помог, но не могу, соратники не поймут, коммерция должна быть с деньгами, братуха. С меня тоже спросить могут.

— Я понимаю, понимаю, Беломор, дорогой. Пусть они приходят. Мне хоть одним глазком на них посмотреть.

— Придут, брат, не грусти. Ну, я пошел. Веселей, душегуб, скоро обед принесут.

Беломор пошел в свой номер, обдумывая что-то по пути. Сзади метрах в десяти трусливо семенил конвойный, впереди открывались двери и решетки так, чтобы вор не замедлил шага. Он выслал из своей камеры шестерку и позвонил по сотовому телефону.