Страшный сон писателя Тюшина

Кот слушал, внимательно глядя хозяину в глаза, а в конце чтения повертел шеей, будто не понимая, какая все-таки была необходимость сравнивать его с лохматым коротконогим беспризорником, нагло вселяющимся в норы каких-то неведомых несчастных тарбаганов и жрущим всякую дрянь…

Второй причиной ночного кошмара Тюшин определил одну историю, услышанную им от приятеля-фотографа. Прямого или даже косвенного отношения к сну она не имела – скорее, отношение ассоциативное.

Приятель Тюшина работал в морге судебно-медицинской экспертизы. Туда доставлялись несчастные, которых постигла насильственная или внезапная смерть, а также неопознанные трупы, в основном бомжей. Этих обычно привозили в марте, когда таял снег – и потому персонал называл их «подснежниками». В общем, клиентами морга были люди, ушедшие в мир иной не совсем так, как предписано добропорядочным законопослушным гражданам. Соответственно и тела их в первоначальном виде частенько не укладывались в траурные стандарты, приличествующие при погребении.

Однажды Тюшин побывал в этом печальном учреждении. Вызвать приятеля в вестибюль по местному телефону и обговорить дело без захода в недра морга не удалось. Тюшин открыл дверь и оказался в специфическом запахе, в длинном коридоре, у стен которого там-сям стояли каталки с мертвыми телами. На краешке одной из них, где два изможденных трупа лежали «валетом», примостился и безучастно покуривал санитар в нечистом белом халате. По обеим сторонам коридора шли раскрытые двери, ведущие в небольшие залы.

К писателю подошла молоденькая симпатичная санитарка, и он сказал, что ему нужно к фотографу.

– Фотолаборатория в конце коридора слева, – сказала девушка и, взглянув сочувственно, спросила, слегка кивнув головой на ближайшую каталку, – как вы насчет этого?..

– Не очень-то… – откровенно признался инженер человеческих душ.

Но идти было надо, и он, опустив голову и глядя прямо перед собой, пошел. Лишь раз Тюшин решился искоса взглянуть в сторону и проникнуть взором в боковой зальчик, о чем сразу пожалел. «Разделочная, – мелькнуло в голове. – И как они там могут…»

Впрочем, повидав приятеля и выйдя, наконец, на свежий воздух, писатель ободрился и даже подивился собственной чувствительности. «Дело в привычке» – самооправдательно подумал он. Хотя пройти сейчас же этим коридором вновь – как раз для обретения привычки к лицезрению столь нереспектабельного вида смерти – нипочем не согласился бы.

В конце коридора у противоположного выхода, ведущего на подъездную эстакаду, грузили в фургон белые необструганные гробы с неопознанными покойниками. Писатель вспомнил бесчисленные воспоминания людей, побывавших в состоянии клинической смерти – длинный коридор, свет в конце него… «Вот тебе и свет!..» – подумал Тюшин, слабо взглянув на спорую работу двух грузчиков.

Так вот, сама история из будней морга судмедэкспертизы. С ткацкой фабрики доставили тело девятнадцатилетней девушки. Фигура ее была очень хороша, а вот лицо… Судить о нем не представлялось возможным, ибо голова была размозжена напрочь. Бедняжка стала жертвой того, что прекрасно вписывается в отечественные производственные отношения, Марксом не предусмотренные.

Два полупьяных электрика, возившихся по своей части где-то под потолком цеха, уронили с мостков трансформатор, угодивший прямиком в голову работнице, стоявшей у станка. Итог – каменный спецстол морга с весьма необходимыми, а потому вдвойне омерзительными желобками для стока крови и других жидкостей.

Через несколько часов после доставки один из судмедэкспертов с некоторым содроганием, несвойственным для этого сорта железных людей, заметил, что между ног тела, ожидающего своей очереди на вскрытие, что-то шевелится. И к всеобщему удивлению на свет был извлечен некий вибратор, именуемый «яички гейши», стоимостью в сексшопе двадцать долларов США.

Предмет состоял из двух совершающих механические фрикции цилиндриков, вставляемых одновременно в оба изнывающих отверстия. Они соединялись между собой изящным полукруглым корпусом, содержащим моторчик. Видимо, с помощью вибратора юная труженица, как могла, скрашивала нудные производственные будни.

Работало изделие от батареек, а потому продолжало упорно и размеренно услаждать свою хозяйку и после ее кончины.

Этот жутковатый случай вызвал среди персонала морга хихиканье и шуточки – типа предложений незамужним сотрудницам забрать «яички» на пару дней домой для апробации. А именно его внутренняя формула: отсутствие любви – ее электромеханический суррогат – внезапная трагическая смерть – произвела на Тюшина неизгладимое впечатление. Жизнь была прервана, но «любовь» продолжалась…

Итак, достаточно утомив читателя предысторией вопроса, перейдем, наконец, непосредственно к описанию предмета.

В своем страшном сне Тюшин увидел себя в однокомнатной квартире, напомнившей ему жилье покойного отца – но словно в зеркальном отражении. Свет не горел, за окнами зияла тьма. Но всё же что-то можно было различить, и Тюшин узнал женщину, находившуюся вместе с ним в квартире.