Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

От Ирмы осталась бумажка — милый мой!

 — неприятно начиналась она — Сисин отпел ее в церкви — несмотря на самоубийство и латентное лютеранство — договорившись с отцом Василием — книжником, другом богемы — Сисин стоял со свечой посредине церкви в оливковом кашемировом пиджаке и серой «неприхотливой» рубахе из нью-йоркского Gap’a — все нашли, особенно Никифор, что у него одухотворенное лицо — он похоронил ее, как полагается — на Ваганьковском — неподалеку от Есенина — не хватило рук — подсобил Жуков — в глазах у него блестели слезы — видишь, моя

тоже

выбросилась — сказал Сисин Жукову — и зачем-то сокрушенно добавил: — в лазурном халате — с какого этажа? — сквозь слезы уточнил Жуков — с третьего — а моя — с пятого — не без гордости сказал Жуков — Крокодил и Бормотуха подставили свои слабенькие плечи — впереди шел, блестя очками, отец Василий — по дороге к воротам Сисин, заблудившись, наткнулся на несвежую могилу — он был Сруль Соломонович — она — Цыпа Давыдовна — они умерли в один год — Жуков! — закричал Сисин — глянь! — Сруль и Цыпа — прочитал неизвестно откуда взявшийся Жуков — они переглянулись — с тех пор Сисин иногда звал Жукова Цыпой — а Жуков иногда звал Сисина Срулем — зато на поминках собрался народ — Сисин накупил гору жратвы — все напились — некоторые переели — отец Василий выступил как тамада — много хороших слов сказал он об Ирме — Бормотуха называла его владыкой— он застеснялся — уединился в туалете на полтора часа — к нему стучались, он не ответил — Крокодил с Бормотухой остались на ночь мыть посуду — где в это время Манька? — в каком году исчезает Ирма? — Сисин едет в Америку — находит Воркуту — в фестивальном Эдинбурге приходит к выводу, что основа жизни — самооправдание — но разочаровавшись в Воркуте — уже в Париже — вот моя переводчица — Сара увидела по-русски мешковатого Сисина — который считал себя сверхъевропейцем — Сисин влюбленно смотрел на Воркуту, выбиваясь из последних сил — Сара была заинтригована — она любила горячие точки и роскошь — она обыкновенная chi-chi [29]— ходили из бара в бар — глубокой ночью, не найдя лучшего места, поцеловались на мосту Александра Третьего — Сисин проснулся как ошпаренный — ранним утром вышел на кухню — мутно блестели плохо вымытые рюмки — скатерть была вся в разводах — Ирма всегда хорошо мыла рюмки.