Страсть и бомба Лаврентия Берии

— Монголы не монголы, но химики, оптики, радиотехники, физики, математики, инженеры, конструкторы немецкие в нашем распоряжении есть. И высококвалифицированные рабочие тоже.

— Ну, я так понимаю, что и на чем работать им тоже есть?

— А как же! Из лабораторий вывозили все до последнего винтика и болтика. Приборы, станки, провода. Все!

— Ты, Авраамий Павлович, прекрасно знаешь, что я внес Хозяину предложение: не возвращать обратно из эвакуации с Урала и Сибири наши заводы. А оснастить в центре европейской части оставшиеся цеха трофейным оборудованием. Мы демонтировали и вывезли из Германии, Австрии, Венгрии 4389 предприятий. Да больше тысячи из Маньчжурии и Кореи. Если в штуках, то это получается, — Берия взял со стола листок отчета, — 348 тысяч станков. А это в два раза больше, чем наши потери. Да и не только дело в станках, — прихвастнул Лаврентий Павлович, — теперь у нас прибавилось 96 электростанций, 200 тысяч электромоторов, 9340 силовых трансформаторов. Это силища!

— Получается, мы за счет репараций дали толчок техническому прогрессу в нашей промышленности!

— Получается, так! Теперь нам надо, чтобы все это заработало, поспособствовало и созданию бомбы тоже. Нужны люди, которые могут работать на этой технике…

— Люди есть. Вот список. На мой взгляд, самым ценным нашим приобретением может быть доктор Николаус Риль. Он у них в Германии занимался ураном, который доставлялся из Бельгийского Конго. Восстанавливал уран из солей с помощью чистого кальция. Получал металлический порошок.

— То есть занимался главным — начинкой бомбы?

— Так точно. Он из наших немцев. Российских. Родился в Ленинграде, то есть Питере. В Германию уехал после революции. Хорошо говорит по-русски. Так что даже и не догадаешься, что немец. Оборудование для него мы тоже взяли в Германии. Мощная установка. Все направлено в подмосковный Ногинск, на завод № 12. Одно плохо. Американцы вывезли из нашей зоны все имевшееся там сырье. Может, потребовать у них — пусть возвратят?

— Ни в коем случае! Не вздумайте! Если мы потребуем, они сразу догадаются, что мы делаем свою бомбу! — резко заметил Берия. — Пусть думают, что нам еще до нее как до морковкина заговения. Кстати говоря, надо поручить ему, этому Рилю, еще одну задачу — начать разработку процесса получения чистых плутония и урана-235. Ты подумай, потому что скоро будем пускать «котел».

Берия вспомнил свою встречу с фон Арденне, которая состоялась по прибытии первой партии специалистов из Берлина. Тогда он предложил немецким ученым три места для размещения: Москву, Крым или Абхазию. Немцы выбрали Абхазию. Он решил отдать им два прекрасных санатория, расположенные в огромных парках с мандариновыми деревьями, виноградными лозами, пальмами и цветами. Настоящее райское место. Поэтому поинтересовался:

— Они уже начали работы?

— Как вы приказали, мы направили профессора фон Арденне в Сухуми. Его институт под кодовым названием «А» расположился в бывшем санатории «Синоп». Корпуса переоборудуем в лаборатории. Их задача — электромагнитный метод разделения изотопов урана. Доктор Стейнбек конструирует для этого так называемые центрифуги. Он убежден, что этот метод деления изотопов урана гораздо эффективнее, чем метод диффузии…

— Поживем — увидим, потому что профессор Тиссен доказывает обратное, да и американцы на своих заводах тоже заняты газовой диффузией, — щегольнул своей осведомленностью Берия.

— Институт «Г», возглавляемый нобелевским лауреатом профессором Герцем, тоже занимается газовой диффузией. Они расположились в санатории «Агудзеры». Готовят научные обоснования и должны экспериментально подтвердить работу каскада диффузионных машин. Она очень нужна будет, когда мы начнем строить заводы, то есть переходить к практическому воплощению проекта.

— А профессор Позе чем пробивается? — спросил Берия.

— Он возглавил лабораторию «В». Разрабатывают «котел» с обогащенным ураном…

— То есть всем находим применение?

— Похоже, так. Профессор Фольмер работает в направлении технологий получения чистого урана, плутония и урана-235. Проектирует завод для производства тяжелой воды. Профессор Доппель, который еще в Германии участвовал в конструировании «котла» «уран — тяжелая вода» у сбежавшего к союзникам Гейзенберга, предложил создать аппаратуру и приборы для измерения кинетической силы атомной бомбы.

— Значит, разворачиваемся в разных направлениях? Подходим к проблеме со всех сторон. А как у нас с секретностью этого дела?

— Высшая степень везде. Даже машинистки, что печатают бумаги, не все видят. Часть текста сами ученые вписывают от руки. Лаборатории огорожены, охраняются. Подписку берем со всех строжайшую.

— Ты вот что, Авраамий Павлович, разреши тем, кто находится в Сухуми, переписываться с Германией. Пусть письма пишут и родным и знакомым.

— Так по письмам можно же вычислить, где они находятся! — напрягся Завенягин.

— Вот и пусть американцы вычислят. Главный центр у русских в Сухуми. Работы идут лабораторно. То есть ничего серьезного нет. Понял?