Страсть искажает все (СИ)

На первый взгляд, что общее между закоренелым зеком и принципиальным воякой? Учитывая, что зек работает на потенциального врага Вотана. Но помнится, Ритка говорила, что жила с Чернышевским по соседству. То есть его знакомство с генералом исключать не стоит. Но какой резон первому ввязываться во всю эту гниль правовую? Чисто теоретически каким боком генерал смог втянуть на свою сторону бандюгана? Бред. Но что-то в этом бреду не давало покоя. Что-то, что маленьким червячком сомнения вынуждало задумываться в попытке распутать нити. Не факт, что связанные друг с другом, но чем черт не шутит.

— Зачем жить, если ты планируешь до конца дней запереть меня в этой квартире? — Шмыгнув носом, запоздало отозвалась Марго.

— Самоубийц не отпевают в церкви. — Зачем-то напомнил Кирилл. — Тебе в борделе не хватило ада? Шесть лет далеко не вечность.

Сам не понял, к чему прозвучало замечание. Не хотел терять её. Но признаться напрямую, означало торжественно вручить Одинцовой козырь против себя. До такой степени его разум еще не помутился.

— Лучше в аду вечно гореть, чем здесь, с тобой. — Взвыла Маргарита

покоробило от услышанного. Сжал крепче перила балкона, стараясь удержаться под контролем. Сорваться проще просто, но ни х*ена это не изменит. Ритка пуще прежнего начнет артачиться.

Погано и мерзко на душе. Неужто всё из-за гадкого Волкодава? Рощин ведь как удержал от новой попытки суицида, не придумал ничего лучше кроме как шантажом вынудить отказаться от Чернышевского. Да так, чтоб наверняка. Позвонить заставил и раз и навсегда расставить точки на «і». Чтоб знал сучонок, что Ритка его. Всегда было его и до конца дней останется.

Пришлось изрядно припугнуть, что убьет этого Олега. Размажет как букашку, и никто не вспомнит о нём. И ведь убьет. Неважно, что пообещал оставить в покое, если Ритка откажется от этой прихоти. Убьет за то, что она печется о Чернышевском как о нём, Кирилле, отродясь не пеклась. Прояснит немного ситуацию, узнает, кто за кем стоит и непременно убьет. Своими руками придушит.

— Или, знаешь, что? — Ритка никак не унималась. Секунда и Рощин почувствовал, как отчаянно заколотила по его спине кулачками. — Убей, меня сам! Давай покончим с этой нелепой историей раз и навсегда. Всем будет легче!

— Прекрати истерику! — Резко обернувшись и ухватив девушку за запястья, взревел мужчина.

— Почему же? — Маргарита извивалась, точно змея. — Так разом отомстишь грязной изменщице и предательнице, и своему заклятому врагу! Этого добиваешься?!

Кирилл смотрел на неё и не мог вообразить, какого х*ена даже сейчас, грязная, облезлая, в драном шмотье и мало походившая на ту Королеву, на которую однажды позарился, привлекала его. Более того, мужчине нынче хотелось одного и это отнюдь не убийство. Хотелось трахнуть её. Да так, чтоб думать забыла о Чернышевском. Чтоб поняла, кто здесь главный и кому принадлежит, раз простые слова не доходят в дурью башку.

В конце концов, почему стоит и разглагольствует. Давно привык брать от жизни всё, что пожелает. Маргарита никогда не была исключением. И не станет. Она его женщина и живо поймет, что игра в кошки-мышки не для него. С ним шутки плохи.

Подчиняясь мимолетному порыву желания, Кирилл переместил руки ей на талию. Рваный вздох дал понять, что Марго опешила от неожиданности и он, не давая опомниться, резким движением оттеснил к стене, прижимая своим весом. Шаря по хрупкому телу, про себя отметил, что совсем истощала его Королева, скоро кожа да кости останутся.

— Кирилл, что ты делаешь? — В попытке увернуться от жадных поцелуев.

— То, на что имею полное право. — Хрипло, чувствуя, что долго не продержится.

Напряжение последних дней выливалось в возбуждение, и сексуальная разрядка казалась единственно верным и удачным способом расслабиться. Плевать хотел, что об этом думает сама Маргарита.

— Пожалуйста, не надо… — Срываясь на плач, взмолилась.

Такая беззащитная и несчастная. Глядя на нелепые попытки вырваться из ловко расставленного капкана, у мужчины не возникало ни капли жалости. Ему доставлял удовольствие факт, что ныне в полной его власти. Наконец-то его. От него зависело — казнить или помиловать. И оба прекрасно понимали, чем всё закончится.

В испуганных глазах застыл ужас и маленькая надежда, что сумеет образумить. Но не в этот раз. В этот раз будет иметь Ритку так, как пожелает. Грубо и уверенно. Во всех позах и до тех пор, пока не удовлетворит свой голод.

Ухватив одной рукой за волосы, потянул голову назад, другой спешно расстегнул ремень на брюках. Раздвинул коленкой сжавшиеся ножки. Ритка вздрогнула, а Рощин, не контролируя себя, рвано стянул с неё трусы и прикоснулся пальцами к пылающей плоти. Конечно же, не готова. Вздрагивая раз за разом, путано заклинала о пощаде. Пощаде, которой не суждено случиться.