Страсть искажает все (СИ)

— Догадываюсь. — Бросив через плечо беглый взгляд на того, что моложе.

— Я Туз. — Коротко представился кавказец. Кивнув на другого мужчину, пояснил: — А это Тузик, мой поверенный.

Олег ухмыльнулся. Надо же додуматься до такого прозвища. Созвучно, но нелепо. Хотя, если этот Тузик на побегушках у Туза, вполне логично.

Кто такой Туз Чернышевский за время пребывания в тюрьме наслышан прекрасно. Положенец. Смотрящий зоны и общака [22]. Настоящий вор в законе. Авторитет, которого уважали и боялись не только осужденные, но и администрация. Именно отсюда все привилегии: личная камера и безнаказанность за любой проступок.

Тузика впервые увидел несколько дней назад. Кажется, именно он пытался подтолкнуть в драке с Кроном, не позволяя отступить. А на утро помог дойти до медпункта, когда Олег едва не потерял сознание от значительной утраты крови и не оказанной вовремя медицинской помощи после отвертки.

Тогда мало что соображая, Чернышевский лишь запомнил, как Тузик навешал врачу лапши, что раненый ночью неудачно упал со шконки и напоролся на торчащий гвоздь. Естественно, проверять правдивость версии никто не стал, а Олегу это было на руку. Не хотелось еще и по такому поводу встревать в очередные разборки, в бессмысленных попытках доказать правоту. Но тогда подумать не мог, что случайный спаситель столь тесно связан с авторитетом, а нелепое приключение завершится личной встречей. Учитывая вероятность, что данная встреча способна обернуться чем угодно.

— Тебя как кличут? — Спустя минутную паузу, уточнил Туз.

— Олег я. — Нехотя представился мужчина.

— А прозвище? — Удивился кавказец. — Неужто за эти недели тебе не дали прозвища? Тут по имени никого не зовут.

— Мусорок у него погоняло. — Вмешался Тузик, освобождая от обязанности изворачиваться.

— Как-то не очень звучит, тебе не кажется? — Прокручивая в руке колоду, хмыкнул положенец.

— Сомневаюсь, что тут кого-то интересует мое мнение. К тому же я действительно мусор. — Безразлично глядя сквозь Туза. — Что оказался по другую сторону закона, сути не меняет.

— Идейный, да? — Предположил Туз. — Справедливость, значит, любишь? Как тогда в криминал влез? Человека убил. Куда подевалась вся праведность?

— Понятие справедливости для каждого свое. Иногда даже закон очень далек от него.

— Значит, действительно, убил человека? — Допрашивался авторитет.

— Подставили. — Односложно признался Чернышевский.

— Вот как. — Мысленно что-то для себя подметив, смотрящий предложил: — Садись, сыграем в картишки. Расскажешь, как было.

‑ Не играю в азартные игры. — Отмахнулся Олег. — А что было, то было. Нечего рассказывать.

— Как знаешь. — Укладываясь на кровать. — Только тебе будет очень трудно. Боюсь, я здесь надолго не задержусь. Тогда Волк всю зону подомнет под себя, он давно метит на мое место. Я все тебе сказал. Теперь сам решай, как быть.

На мгновение Чернышевский задумался. Перспектива в любом случае вырисовывалась не самая удачная. Ничего хорошего после драки и нежелания подчиняться Волку его не ждет. А Туз еще хоть как-то удерживал власть в своих руках, не давая окончательному произволу заполонить зону.

Призадумавшись, Олег опустился на табурет, готовый к откровенному разговору. Какая разница, что с авторитетным вором. В свое время правоохранительная система ему не сильно помогла.

— Расскажи мне как было. — Устраиваясь поудобнее, попросил кавказец.

Тузик так же присел на стул позади Олега, намеренный слушать. И Чернышевский начал свой рассказ.

Впервые за долгое время признаваясь во всем без утайки. Как узнал, что Павел связался с преступниками. Как с помощью Шторма начал копать. Как вышел на имя Сизого. Как обнаружил чертову записку у Ритки дома. Как их обнаружили бандиты. Как его подстрелили и вместо того, чтобы помочь, попросту упекли за решетку.

Олег не знал наверняка, но почему-то искренне полагал, что может доверять Тузу. Возможно, что-то было в его взгляде внушающее доверие. Возможно, подкупил заинтересованностью и что за время рассказа ни разу не перебил, периодически сокрушенно качая головой.

Кто знает, может, потом Чернышевский и пожалеет о своей откровенности. Одно точно — хуже в любом случае не будет.

— Да, лихо тебя взяли в оборот. — Подытожил Туз, когда мужчина замолчал. — Слыхал, Тузик?

— Слыхал. — Поддакнул тот, протягивая Олегу алюминиевую кружку с чаем.

— Ой, заигрался Сизый, совсем заигрался. — Осуждающе встряхнул головой авторитет, снова спустив ноги со шконки. — Теперь понятно, откуда столько внимания к тебе со стороны Волка. Чую неспроста это. Колюниных рук дело.

— При чём здесь Волк? — Пригубив сладкий крепкий чай, Чернышевский невольно поморщился.

Настоящий чифир. Наверное, он никогда не привыкнет к такому, традиционному для зоны, напитку.

— Волк работает под началом Сизого. — Кавказец потянулся за своей кружкой с кипятком. — Поэтому не удивлюсь, если с воли кое-кто дал указку сделать так, чтобы ты там больше не появился.

— Я почему-то не удивлен. — Нервно хохотнул Олег, тут же поморщившись от неприятной боли в груди.