Страсть под турецким небом

Сразу после того случая с неудавшейся беременностью Алту стал странно ко мне относиться. Вместо того чтобы сочувствовать и оберегать, он то и дело смотрел на меня с немым укором. Мне хотелось, ах, как же мне хотелось тогда поддержки! Мы не сказали о случившемся его родителям, сама не знаю почему. Возможно, я боялась, что раскроется мой диагноз, а для них внуки были слишком желанны. «Вдруг они меня не примут? Я никогда не смогу иметь детей и они будут винить в этом меня?» Почему я проецировала эти страшные мысли на родных и любимых людей? Почему в то время, когда мне нужны были их крепкие объятия, я предпочитала быть со своей болью наедине? Нет, мне не было так легче, я то и дело выла от безысходности и невозможности кому-то открыться, кроме моей мамы. Мама была далеко, и ныть ей по телефону я не давала себе разрешения.

Человек – существо социальное, а женщина – тем более. Когда мы рассказываем о своем счастье, оно умножается, когда о горе – оно делится. В чем смысл радоваться или страдать молча? Нет никакого смысла.

Меня снова посадили на гормоны, и каждая таблетка напоминала мне о том, что я с собой сделала. Собственной глупостью, зависимостью от мнения любимого я своими руками угробила свое здоровье. Я не винила его призывы худеть, я винила только себя…

В нашей маленькой квартирке зимой было очень холодно. В Анталии не предусмотрено центральное отопление, ночью, когда нет солнца, кирпич остывает, и чтобы согреть воздух внутри, используют переносные радиаторы. Зимой наши счета за электроэнергию вырастали в три раза. Поскольку денег по-прежнему едва хватало, я старалась экономить, надевая на себя шерстяные чулки, штаны с начесом и теплый свитер моего свекра. У нас на кухне был маленький холодильник, в котором всегда стояла бутылка кока-колы (турки, как никто другой, почему-то питают нежные чувства к этому напитку), маслины и сыр кашир. Я не помню, что мы еще покупали из продуктов, но то, что холодильник был вечно пустой, осталось в моей памяти.

Стоя на контроле при выходе из отеля, я постоянно думала о том, что ежедневно повара выбрасывают столько еды со шведского стола! Все, что не доели гости, шло в помойку. От этого со служебного входа стояла такая вонь, что, ожидая своей очереди на досмотр, я постоянно боролась с приступами тошноты! Странная политика: нам нельзя было вынести с территории даже бутылку воды или яблоко, а тонны еды ежедневно сгнивали под солнцем. Да, летом было еще хуже, потому что солнце не только светило, но и пекло. С появлением Ирины в нашем отеле условия у нас с Озлем стали гораздо лучше! Нам разрешили завтракать и обедать с гостями в ресторане, а не в столовой. Помню, как я тогда подсела на сушеный инжир по утрам, могла только им и питаться. Вообще надо сказать, мое питание тогда более-менее нормализовалось, я перестала загоняться по поводу веса, морально привыкла видеть свои щеки и не самые стройные руки, для меня самым главным тогда было восстановить организм и цикл, который после случившегося так и не вернулся.

Со временем, осознав всю важность произошедшего, Алту перестал отпускать колкие шуточки по поводу моего веса, а даже наоборот, любил ущипнуть меня за щечку и сказать что-то типа «чок татлы олдун, ашкым» (ты стала очень сладкая, любовь моя). Я наконец-то перестала так сильно париться по поводу того, как я выгляжу. У меня случались небольшие загоны из-за моих округлостей, но в целом состояние было стабильным. Моя мечта стать как турчанки воплотилась в реальность. Мы продолжали готовиться к свадьбе…

Глава 23

Гюльбешекер

Что обычно первое приходит вам на ум, когда спрашивают, что можно привезти из Турции? Наверняка розовый лукум, розовая вода и варенье из лепестков роз – гюльбешекер. Да, на Востоке к этому цветку особое отношение: его пьют, с ним готовят, им умываются.

Знаете, в каком городе розовые плантации, а герб представляет собой розу? Испарта, там служил Умут. Помните Умута? После сезона анимации он ушел в армию, в Турции нет лимита призывного возраста, поэтому многие заканчивают учебу в институте, защищают докторскую и идут служить, это священная обязанность каждого гражданина.

Умут по распределению попал в Розовый город. Мы очень редко виделись, и мне его не хватало. Парадоксально, но крепкое дружеское плечо, наши песни Земфиры под гитару и слушающие уши, которые всегда было готовы к моим монологам, я нашла именно в нем. Я очень его любила. Можно ли сказать «я люблю» применительно к своему другу-мужчине? Спросите 10 мужчин и 10 женщин, и они все дадут разные ответы. Я не могу отвечать за других, поэтому пишу только о себе. Умута я любила. Я знаю, что он тоже меня любил, как младшую сестренку. Мы могли с ним сидеть в обнимку, он мог спать на моих коленях, отрываться со мной на дискотеке как ненормальный или стоять на стреме, пока я переодеваюсь за кулисами, утешать меня, когда мне было грустно, или смеяться вместе со мной без причины. Алту не ревновал, он видел, насколько мы сильно дружим. С тех пор как Умут уехал из Анталии, мне его очень не хватало.