Страсти Евы

Меня полностью поглощает мучительно-сладкая игра с моими изнеможенными сосками. Чуткие ласки воспринимаются острее из-за скарфинга[6], а о его последствиях я знаю из судебно-медицинской экспертизы, как-то приводимой в пример профессором Волковым.

Цитадель добра и зла достигнута… Однако если я лягу в постель с этим кудесником Гавриилом Германовичем и познаю весь спектр его запретных наслаждений, то к моменту, когда он со мной закончит, мне придется влачить жалкое существование всю оставшуюся жизнь. Ни один мужчина на свете не пойдет ни в какое сравнение с ним. И на казнь за мной придут палачи с первыми лучами солонца, потому что моим возлюбленным повелевает похоть, а не любовь. Мистерия зашла слишком далеко: так далеко, что лучше прервать немедленно, чем позже похоронить себя в глубокой могиле. Со временем страсть сожжет нас дотла. На смену придет горький прах разочарования. Правда-матка режет больно, но зато честно.

Не позволяя себе побить рекорд прошлых ошибок, я глотаю скупую слюну в пересохшем горле и с обреченностью в голосе произношу:

- Наша эротичная картина будет одной сплошной ложью. Мне известно, в какую бесчестную мистерию ты со мной играешь на самом деле.

Гавриил мгновенно перестает мять мою грудь и ослабляет давление на горло:

- Продолжай.

- И даже не разовый секс… - обессиленно продолжаю я с чувством легкого головокружения из-за хлынувшего в легкие воздуха. - Я все знаю про тебя. Больше, чем ты думаешь.

- Я весь внимание, Ева.

Без видимого сожаления Гавриил выпускает меня из своих объятий и, подцепляя с пола пустой винный бокал, подходит к бару, чтобы наполнить его доверху водкой. Фактически он дал себе время выбрать из двух зол: убить меня или напиться и убить меня позже. Я остаюсь с пустотой в груди, внутри все выжжено дотла. Не чувствуя собственных рук, я стягиваю с шеи галстук и подтягиваю корсет на грудь.

Гавриил, будто потеряв ко мне всякий интерес, подпирает плечом стену возле римского бога войны. Весьма символично. В его руке небрежно зажат опустевший на треть бокал водки. В приглушенном свете люстры бриллиантовые запонки на накрахмаленных белых манжетах сверкают холодным тщеславием. О нет, больше я не куплюсь на уловку с напускным спокойствием - в душе у него все пламенеет адским огнем от ярости и неудовлетворения. Набалованному женщинами Гавриилу Германовичу нужно только мое тело и свиток, а мне, окончательно и бесповоротно влюбленной в него Еве Воронцовой, нужен Гавриил Германович целиком и на всю жизнь. С меня хватит самообмана и самоутешений! Мистерии

закончились!

- Думаешь, я не вижу твоего лицемерия! - нападаю я, да так, что мышцы на лице костенеют. - Твои правила гласят «не лгать», а ты нагло врешь мне в глаза. Я гуляла по замку и услышала, как твой отец говорил с ней. Он приставил тебя ко мне выпытывать об этом треклятом свитке F-вируса.

С убийственным спокойствием качнувшись от стены, Гавриил расправляется с двумя третями содержимого бокала, его глаза лучатся светом раскрошившегося стекла под луной.

- С кем был мой отец?

- С твоей мачехой, с кем же еще, - нарочито грубо говорю я, заглядывая в его стеклянные глаза - у него даже лицо перекосило от моего ответа. - Любопытно было узнать, что ты избил женщину кнутом до полусмерти.

Бокал в руке Гавриила лопается, и на пол выливается водка, перемешанная с кровью.

- Если лживая тварь еще в имении, то я непременно закончу начатое, - цедит он сквозь зубы, с хрустом сминая пальцы в кулак. - Долбаная сука! Как она посмела заявиться в мой дом!

- За дело тебя прозвали Зверем! - сокрушаюсь я, тыча в него дрожащим пальцем. - Богоподобный свихнувшийся деспот, для которого смысл жизни сводится к обожествлению пениса. Мстишь всем без разбора, потому как тебя отвергли ранее. Ты больной на всю голову. Считаешь себя всемогущим, а на деле пустое место! Но хуже всего другое… - мой голос дребезжит, словно расстроенное пианино. - Ты задумал убить моего брата. Он доверяет тебе, как себе. А ты предал его! Пляшешь под дудку своего жадного папаши!

У Гавриила из рукава вываливается легкоузнаваемый пятиметровый кнут, которым был убит наемник в лесу:

- Закрой свой рот и успокойся.

- Держи карман шире! - ожесточенно выпаливаю я и в лихорадочной суете вынимаю из клатча смартфон. - Я расскажу о твоем грязном предательстве брату прямо сейчас.

Исчерпав всякое терпение, Гавриил выхватывает у меня телефон и швыряет об стену. Мой навороченный «Самсунг» разбивается вдребезги. От шока меня начинает трясти в нервном смехе:

- ЗВЕРЬ!

Гавриил нависает надо мной, как коршун, и, словно в эротической прелюдии, приоткрывает серебряным набалдашником кнута мой рот.

- Верно, ты плохо слышишь меня, неразумная женщина. Я сказал, не лезь не в свое дело. Своими истериками ты только все испортишь.

Что есть мочи я отталкиваю его и отбегаю к стенду с оружием.

- Я тебя не боюсь! - срываю я тяжелый средневековый меч. - ПРОГНУВШИЙСЯ ПАПЕНЬКИН СЫНОК-ШИЗОФРЕНИК!