Страсти обыкновенные

— Что за шум, а драки нету, — Кирилл подошел к столу, отодвинул фотоаппарат и приставил икону к тяжелой хрустальной вазе с осыпающимися астрами, положил рядом лупу. — Значит, так, уважаемые родители… Во-первых, обратная сторона исследуемого мной объекта носит явственные следы раскаленного круглого предмета, скорее всего, сковородки…

— С чем сковородка-то была, — Сластенов подошел к столу, взял за ручку лупу — к ободку прилипло два свежих лепестка. — С глазуньей, с салом?

— Прошу сохранять полную серьезность… Готовьтесь, братцы-кролики, к тяжелой жизни… Теперь нам без сигнализации не обойтись, и надо срочно заказывать вторую дверь, желательно бронированную, с электронным замком, и решетки покрепче на окна… Этой иконке цены нет — Андрей Рублев или Феофан Грек! На лондонском аукционе такая фанерка пойдет за миллион долларов, не меньше, фирма гарантирует…

— А я-то ее на спиннинг выменял… — Сластенов наклонился, поднес лупу к иконе — сплошные темные чешуйки — убрал стекла — из глубины всплыли два гневных скорбных глаза.

— Так он же у тебя ерундил, — Кирилл поправил икону, чтобы отцу было лучше рассмотреть детали. — Тормоз прошлым летом сорвали…

— Да говорил я скотнику про тормоз, а он уперся, настырный мужик, — Сластенов отдал лупу сыну. — Не мог я ему отказать, он же тете Клаве машину сена достал… А икона-то наша вряд ли на миллион потянет…

— С миллионом ты, Кирилл, загнул, — Сластенова смела в ладонь узкие лепестки. — Тоже, эксперт выискался… Без рентгена определил…

— Вы можете хоть на минутку представить себе, что у нас дома бесценная икона, дикий раритет!.. Сенсация года! Нам предлагают колоссальные суммы все музеи Советского Союза, а мы берем — и просто, с присущей нам скромностью, дарим уникум государству, и наши цветные фотографии обходят всю страну — бесценный дар простой советской семьи… Впрочем, лично мне можете не верить, не обижусь, плевать… Но есть идея! У моего тренера умопомрачительные связи и грандиозная хватка. Он только глянет на наше приобретение — и сразу выдаст нужную информацию…

— Тренер? — Сластенов завел руки за голову, зевнул и, отстранив жену плечом, двинулся в спальню. — Давай тренера…

— Хоть бы подсказал, куда ее спрятать до выяснения…

Сластенов не обернулся.

— Мам, только в холодильник прятать не вздумай — контрастные температуры ей повредят, — Кирилл налил кружку чаю, положил в тарелку фаршированных блинов, отнес к себе и, приладив стереонаушники, включил магнитофон.

Сластенова осталась один на один с иконой.

Поздно вечером, когда сын и муж давно спали, Сластенова достала из серванта новую простыню, завернула в нее икону и отнесла в спальню.

Включила торшер, вытащила из шифоньера коробку с зимними ботинками, дубленку, запакованную в полиэтиленовый мешок, пронафталиненный узел с мехами — и положила на самое дно, к задней стенке, тугой сверток.

Муж приподнял голову с подушки, что-то невнятно сказал и, натянув на себя одеяло, затих.

Вернула узел и мешок на место, сверху поставила коробку, подравняла строй платьев — они свисали с плечиков, темные и молчаливые, как уставшие колокола.

Разделась, легла и долго смотрела в потолок, и потолок мерещился ей огромной иконой, завернутой в простыню. Сверток, медленно покачиваясь, плыл, словно льдина, в черной, ленивой, вечной воде…

Под утро Сластенова проснулась, чмокнула всхрапывающего мужа в щеку, приподнялась, уперев локоть в подушку, осмотрела серую комнату и, убедившись, что неподвижная туша угрюмого шифоньера по-прежнему стоит у стены, напротив окна, снова забылась сном.

Тренер пришел через два дня, вечером.

Сластеновы пили чай на кухне. Услышав в прихожей голос Кирилла и строгий чужой басок, хозяйка торопливо выставила на стол почти целый вчерашний торт, вазочку с клубничным вареньем, коробку «Ассорти».

Сластенов, заправив рубаху в старые брюки, пошел встречать гостя.

Тренер улыбался, поминутно трогал крепкими пальцами замок мастерки и все не мог влезть ногами в тапки, любезно предложенные хозяином. Они были ему малы. Наконец Кирилл догадался и подсунул тренеру разношенные отцовские шлепанцы. Тренер с почетным эскортом проследовал на кухню, невнятно поздоровался и от смущения прислонился к холодильнику.

— Может, чаечку с нами отведаете? — хозяйка достала из шкафа большую подарочную кружку. — С тортом.

— Если Кирилл не будет пропускать тренировки, — толстогубый крепыш подсел к столу, засучил рукава, придвинул к себе подарочную кружку, перевалил с блюдца на тарелочку основательный кусок торта, — мастера… на… будущий… год… я вам… гарантирую…

— А что, разве он пропускает? — хозяйка подлила тренеру горячего чая.

— Бывает, — крепыш облизнул мельхиоровую ложечку, подул в кружку. — Дело молодое…

— Вы не стесняйтесь, пожалуйста, это же домашний, не магазинский, — хозяин подтолкнул блюдо с тортом — кружка тренера вздрогнула, глухо загудела.

— Мастера гарантирую, — крепыш отпил приличный глоток и стянул в тарелочки очередной ломоть. — Потенциал велик… немного… техника… прихрамывает… Но… дело… поправимое…