Страсти по Чайковскому. Разговоры с Джорджем Баланчиным

Первая часть Шестой симфонии небольшая, но потрясающая: будто вихри какие-то, духовые звучат, как зигзаги молний. Оркестровка удивительная. А потом вдруг погребальный хорал «Со святыми упокой». Этого же никто, ну никто не знает! Дирижерам, может быть, кто-нибудь и говорит: вот, есть такое специальное место. Но ведь это надо понять и почувствовать! В Советской России этого тоже теперь не знают. Только люди из прошлого, вроде меня, понимают — что это такое. «Со святыми упокой» только тогда поется, когда человек умирает. В церкви катафалк стоит, крышка гроба открыта, и когда уже служба подходит к концу, все встают на колени и плачут: человек умер!«Со святыми упокой душу усопшего рабавоего». Это не просто «Аве Мария» или «Аве Верум», это просят святых там, на небесах, успокоить душу усопшего. Это Чайковский о себе написал! Там вихрь мчится, вихрь! И потом

вниз — трубы с гобоями и фаготами. И вдруг — «Со святыми упокой»!

А в финале «Патетической» тихий-тихий хорал — три тромбона и туба. Мелодия идет вниз, вниз, замирает: , потом духовые. Все остановилось — как будто человек в могилу уходит

ходит… уходит… ушел. Конец. Это он написал реквием для себя!

Волков: Композитор Римский-Корсаков вспоминал о том, как Чайковский дирижировал первым исполнением своей Шестой симфонии в Петербурге: «После исполнения симфонии я спросил Чайковского — нет ли у него какой-нибудь программы к этому произведению? Он ответил мне, что есть, конечно, но объявлять ее он не желает». После концерта Чайковский пошел проводить свою двоюродную сестру Анну Мерклинг. По дороге он спросил, поняла ли она, что он хотел сказать своей музыкой. Сестра ответила, что, ей кажется, Чайковский описал в этой симфонии свою жизнь. «Да, ты угадала», — сказал Чайковский и начал объяснять содержание симфонии. Согласно воспоминаниям Мерклинг, Чайковский говорил, что первая часть — это детство и смутные стремления к музыке, вторая — молодость, третья — жизненная борьба и достижение славы. «Ну а последняя часть, — добавил Чайковский, — это de profundis, то, чем все мы кончим».

Баланчин: «Патетическую» Чайковский очень быстро сочинил, за двадцать с чем-то дней. Такое громадное сочинение! После этого он дирижировал симфонию в Петербурге. И никому не понравилось! Но Чайковскому было все равно. А несколько дней объявили —

Чайковский болен! А еще несколько дней объявили: умер от холеры! Правда ли это? Я слышал еще в Петербурге другое: что Чайковский вовсе не умер от холеры, а покончил жизнь самоубийством. В то время мужчине нельзя было объявить, что он любит другого мужчину. Такие вещи запрещались. В Англии в это же самое время Оскара Уайльда за это в тюрьму посадили. А в России еще строже к этому относились.

Говорили также, что Чайковскому грозил большой скандал: один высокий чиновник собирался жаловаться государю, что у Чайковского была связь с сыном этого чиновника. Чайковский был тонкий, ранимый человек. Он представил картину мучений, через которые его проведут. И предпочел отравиться.

Чайковский пошел с друзьями и братом в ресторан. Нарочно громко попросил лакея принести стакан сырой воды. В Петербурге в это время была холерная эпидемия. Его брат умолял Чайковского не пить сырую воду. Но Чайковский выпил стакан воды залпом, чтобы брат не успел ему помешать.

Волков:

Ларош вспоминал, что Чайковский «необычайно боялся смерти; боялся даже всего, что только намекает на смерть. При Чайковском нельзя было употреблять слов — гроб, могила, похороны и тому подобное». Ларош продолжает: «Чайковский чрезвычайно полагался на гигиену, в которой был настоящий виртуоз. Он до тонкости изучил себя и выяснил, что ему полезно, а что вредно; на основании своих наблюдений Чайковский подчинил себя строжайшему режиму».

Баланчин: Разве такой мнительный и нервный человек, как Чайковский, стал бы пить сырую воду во время холерной эпидемии? Вдобавок он всю жизнь мучился плохим желудком. Всегда в письмах писал: «Сегодня у меня был страшный понос». Очень похоже на Глинку, тот тоже в своих «Записках» жалуется на несварение желудка. Это понятно. Сейчас мы держим мясо в холодильнике, а у них же этого не было. Я помню, в Петербурге мать выставляла зимой мясо за окно, специальная была для этого штука. Только так и спасались.

Чайковский всегда ходил с пастилками «виши» в кармане, чуть что — брал соду. Он о своем желудке очень заботился. Чайковский сырую воду не стал бы пить и в обыкновенное время, а тут — эпидемия в Петербурге, кругом люди умирают от холеры.

Быть может, Чайковский принял яд? Тогда его демонстративное поведение в ресторане было камуфляжем: смотрите, вот я выпил холерной воды. А на самом деле пошел домой и отравился.

Но возможно и другое объяснение. А что, если Чайковский играл с судьбой? Если он специально выпил сырую воду, как будто играя в «русскую рулетку»: заражусь холерой — или не заражусь?