Страсти по Фоме - книга 2

Чтобы не думать, Доктор «ушел» в Открытый мир. Он устал и хотел забыться. Только там, струясь потоком, можно было отбросить все вопросы по поводу Фомы: где он, что он?.. Нужно отбросить, иначе нельзя, потому что Открытый мир не «принимал» к себе с «посторонними вопросами», безжалостно выбрасывал. Здесь, в царстве информации, думать нельзя! Но все, что найдешь — твоё. Ищите да обрящете!.. Вогнав себя в транс, он дрейфовал без мыслей, без чувств.

Пролистав собой тысячи страниц пространств и времён, Фома не сразу узнал эту комнату. Было темно. "Ночь?" Потом темнота потеряла свою непроницаемость и вместе с проступающими предметами он увидел ее. Мария!.. Он понял, что искал её все эти времена, не осознавая этого. Она спала. Одна. Он подошел ближе, вглядываясь в ее черты.

Есть лица, которые опасно разглядывать во сне, потому что они сбрасывают дневные маски. Это лицо ему захотелось поцеловать. Нельзя, он знал. Что же они наделали?.. Нет, если он не поцелует ее сейчас, то не простит этого себе! «Я же фантом, призрак, сон — меня нет! Последний раз…»

Мария обняла его, как только он коснулся ее, словно ждала. Жаркие руки выпорхнули из оцепенения сна, и нашли его — быстрая стая. И было не уйти.

— Ты спишь? — спросил он едва слышно, так как глаза ее все еще были закрыты.

— Не-ет, — прошептала она. — Иди ко мне. Я думала ты никогда больше не придешь.

Когда руки ее ослабли, Фомы в них уже не было…

«Я, наверное, сошла с ума, если пишу тебе, ведь ты погиб. Во всяком случае, мне так сказали. Но ты приснился мне, снова, и не просто приснился, ты мне явился! Я не знаю, что это было (не владею этой метафизической тарабарщиной), может быть и сон, но слишком явственно то, что между нами произошло. Мы были близки. Да, я знаю, это бред и, тем не менее, это так, у меня было достаточно оснований не сомневаться в этом, да еще твой запах на подушке, в комнате, запах, от которого кружилась голова. Я чуть с ума не сошла…

Прости за навязчивые повторы, но я не могу найти других слов для описания происходящего со мной. Я спала и проснулась такая счастливая, но обнаруженное мной повергло меня в отчаяние — тебя нет! — и шок. Что это?.. А потом я вспомнила наш разговор, весь, до мелочей. Пишу и… и все-таки никак не могу представить себе, что такое возможно…

Когда я сказала тебе, что ты действительно погиб, раз являешься мне, ты улыбнулся и сказал, что у тебя есть неоспоримое доказательство обратного, и это было сильное доказательство…

Только утром я поняла, что ты имел в виду. Но тогда я ничего не понимаю!..

Неужели ты был у меня? Со мной? Но как? И если это был ты, то где ты? Если ты остался жив после аварии, то почему я об этом узнаю во сне?..

Нет, бред! Я ловлю себя на том, что не пойму с кем разговариваю, кому пишу — тени? воспоминанию? живому человеку?.. Но если ты жив, как же ты бесчувствен! Неужели ты не можешь простить и мстишь мне? Но даже тени это не пристало, тем более, тебе — живому! Ты не был таким. Господи, что я пишу? (Но я решила написать тебе, во что бы то ни стало и без всяких черновиков, слишком сильно то, что я испытала сегодня ночью! Переписывать снова я не смогу, меня не хватит.) Это же… вот опять хочется написать: бред, сумасшествие, безумие, — и иначе это не назовешь!.. Я надеюсь, что причина, жив ты или нет, другая. В любом случае, дай мне, пожалуйста, знать, что ты, кто ты, где ты…

Мария.

P.S. Чтобы не выглядеть совсем дурой, я послала письмо не на твои адреса, проследить которые я смогла только до Гончарной набережной (дальше следовал какой-то замысловатый обмен с межгородом и никто не мог сказать, где ты: в С-Петербурге, Подмосковье или в Москве), а — твоим родителям, с «хитрой» припиской, что потеряла тебя, уехав в командировку за границу (собственно, так и было). Поэтому и письмо на английском: если что, в «хитрости» своей я не хочу оказаться такой же дурой ещё и в глазах твоих родителей. А на другом языке это письмо выглядит не так глупо нараспашку. Ну, а если ты жив, ты получишь это письмо и, значит, я не совсем безумна. И тогда… нет, я не знаю, что тогда. Во всяком случае, избавь меня от неизвестности, слышишь? Не тяни с ответом, прошу тебя, места себе не нахожу. М.»

Фома вертел письмо, пришедшее нераспечатанным, с припиской от родителей, что какая-то знакомая ищет его («Хорошая? Или по работе?..» Они мечтали о его карьере и женитьбе одинаково ревностно), и думал, что жизнь все-таки деликатная штука. Могла бы просто разродиться явлением этой Марии, М., с доказательством его ночного визита, обнаружения которого она не хочет скрывать. Ну надо же! Нет, он, конечно, бывал… в разных местах, и ночью тоже. Пьяный — да, но не во снах же! Что эта Мария себе придумала? Была в таком же состоянии? Хо-ро-ша-а!.. И что значит «как всегда с тобой»? — натыкался он на новые подробности. Он еще раз приходил? До этого? Во сне?.. Но — «всегда»! То есть много раз?.. Бред, действительно бред и безумие!.. И потом за что это я мщу?.. Тень отца Гамлета! Какое воображение!..