Страсти по Фоме - книга 2

— Это все? — разлепил он губы. — Конец?

— Сейчас я тебя освобожу, — сказал Доктор.

Прут высоко взвился над его головой. Завыла сирена. Какая-то белая-белая пустыня… и потом еще один страшный взрыв в бедной голове Фомина…

Все было нехорошо белым. Он зажмурился от режущей яркости света.

— Ну, слав те, Господи! — услышал он голос. — Проснулся!

— Где я?.. — Фома с опаской приоткрыл глаза.

Картина та же — белым-бело, до боли в глазах, и никакой ясности.

— Ну где? Там, где и должны быть, на месте! — услышал он снова.

Голос был знаком, но его обладателя никак не удавалось рассмотреть. Фома снова полуприкрыл глаза веками, давая им привыкнуть к ослепительной белизне. Состояние было странным, голова и тело гудели, было неприятно, неуютно, непонятно и еще черт знает как, и от этого в нем поднималась ярость.

— Сделайте что-нибудь с этим светом! — рявкнул он, поняв, что привыкнуть не сможет.

— Ну-ну, не надо так кричать, — сказали ему, как говорят тяжелобольному. — С этим светом ничего, к сожалению, поделать нельзя. А с освещением — попробуем!

Свет стал менее ярок. Можно было наконец открыть глаза и открыв их, Фома обнаружил себя на куцей кровати, в помещении, сильно отдающим лазаретом. Пелена медленно спадала. Неужели? Потрясение было довольно ощутимым. Он на Спирали! А как же?..

— Здравствуйте, Андрей Андреевич!.. — Откуда-то со стороны, словно из тумана, выплыл человек в наброшенном на плечи белом халате, странно знакомый.

— Доктор? — неуверенно спросил он.

— Узнали, вижу, что узнали! Как вы себя чувствуете?

Да это же… Ефим!..

— Фима?! А ты как здесь?

— Только не Фима, с вашего позволения, а Ефим Григорьевич! — перебил его Ефим, улыбаясь и встряхивая своей роскошной вороной гривой. — Вас это не затруднит, надеюсь, коль скоро вы нас стали узнавать?

— Нет… — Фома во все глаза глядел на него. «Что это его на вы потянуло?.. И где я?»

— Так как вы себя чувствуете?

— Прекрасно! — буркнул он.

Жутко болела голова, на неё словно надели жестокий колпак, и что-то со зрением — он все еще видел только узкий коридор перед собой. Действительность как-то нехорошо плыла, наматываясь грязным белым полотном на огромную вращающуюся бобину.

— Так какого доктора вы имели в виду, Андрей Андреевич?

— Не тебя, — вяло отмахнулся Фома, тупо удивляясь этому выканью и упрямо не желая ему следовать.

— Давайте все-таки будем взаимно вежливы, Андрей Андреевич. Я к вам на вы, а вы?..

— Где я? — повторил Фома, не желая играть в эти игры

— Вы среди друзей в хорошем, спокойном месте. Наш курс…

— Курс? — насторожился Фома, преодолевая вращение вокруг себя и в голове: «да что же это со мной?!» — Какой курс?

— Терапевтический, конечно, терапевтический, Андрей Андреевич! Осталась маленькая корректировочка — неделька-две. Это зависит… — Помахал Ефим Григорьевич ладонью.

«Что он несет? Что со мной? Чем я тут болен?»

— А все-таки? — угрюмо переспросил он.

— Ничего страшного. Последствия травмы, галлюцинации, белая горячка, попытки суицида, ну и так далее. Повторяю, ничего страшного, дорогой Андрей Андреевич!

Действительно, с таким диагнозом ничего не страшно, не страшен даже закон. Закон, в его случае, умывает руки.

— То есть ты хочешь сказать, что я сумасшедший? — недобро уточнил он. — И ты меня лечишь, да? Ты что совсем рехнулся?..

Фома почувствовал, как в нем снова поднимается ярость.

Ефим заметно дернулся. Встал, подошел к нему и закрыл глаза рукой. Фома хотел убрать руку, но ничего не смог сделать, как окаменел. Бобина стала вращаться быстрее, его замутило.

— Сейчас будет легче, — пообещал Ефим.

И бобина с грязным покрывалом, действительно, пропала, все пропало. Потом послышались голоса и картина мира медленно выплыла, качаясь и дрожа…

— …псевдоузнавание, — услышал он, — благодаря редупликации. Мой двойник. Поэтому такая агрессивная реакция…

— Ну вот! — удовлетворенно сказал Ефим, увидев, что он очнулся. — Лучше?.. Так вот… о лечении, в вашем случае, говорить не приходится, впрочем, как и в любом…

Снова небрежное тремоло ладонью «это зависит!»

— Мы просто помогли вам, Андрей Андреевич, отдохнуть и расслабиться от ваших злоключений, с ними покончено.

«Да что он такое говорит? С чем покончено?! — поражался Фома. — С кем он разговаривает, таким идиотским тоном?.. Со мной? К чему эта лекция?»

— С чем покончено?

— Как с чем? С приключениями в… вашем сознании. Все эти… э-э… — Ефим опять неопределенно крутанул кистью, руки его были красноречивее слов. — Кароссы, ассоциации, туманности и андромедности… теперь мы легко проведем черту между реальностью и вашей причудливой фантазией. Вы нам здорово помогли, Андрей Андреевич, искренне могу признать!

«Да!.. — вспомнил Фома. — Каросса! Мы закрыли дыру?.. Но он не может знать об этом!»

— Какие приключения? — спросил он. — Что вы можете знать о моих приключениях, если я сам ничего не знаю?

— Тщ-щ!.. — Ефим предостерегающе поднял палец, и Фома послушно замолчал.

— Мы знаем о ваших приключениях все и именно благодаря вам! — веско сообщил Ефим. — Вы нам очень помогли, рассказав о них.

— Рассказав?.. — Фома нашел в себе силы рассмеяться.