Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин

Увы, после вмешательства фон Шильдена — об этом девушка, разумеется, ничего не знала — эти приятные отношения сильно изменились. Началось с того, что во время рождественского поста Вильгельм ни разу не появился во дворце Радзивиллов. Более того, получив приглашение на прием, прислал короткую протокольную записку: сообщил о невозможности своего участия — его полку приказано выехать на маневры. Записка адресована матери Элизы, а она, бедное дитя, напрасно прождала письма от друга. Потом стало еще хуже!

В один прекрасный день Вильгельм все—таки явился. Полная счастья, Элиза, как всегда, кинулась ему навстречу, едва заслышав топот его коня во дворе, с криками:

— Вильгельм! Дорогой мой принц! Наконец—то вы приехали! Как я рада!

Порыв ее угас на последней ступени великолепной мраморной лестницы; он не бросился навстречу с протянутыми вперед руками, как делал обычно милый Вильгельм, а застыл, словно по команде «Смирно!», и медленно переломил надвое свое большое тело в протокольном поклоне. Стоявший за его спиной старый генерал—его тень, произвел то же самое.

— Рад снова видеть вас, Элиза! Не могла бы княгиня, ваша мать, принять меня?

Девушка, глубоко пораженная, не нашла в себе сил ответить. Почему здесь этот старый генерал, зачем Вильгельм привел его с собой. Принц словно понял этот молчаливый вопрос и слегка обернулся к своему ментору.

— Едва не забыл представить вам генерала фон Гершфельда — король, мой отец, специально приставил его присматривать за мной.

Единственный раз Элизе изменило чувство юмора: за каким чертом Вильгельму нужно, чтобы за ним присматривали, когда он хочет встретиться с ней?!

— Мама дома, — проговорила она наконец ровным голосом. — Я сообщу ей о вашем визите.

И скрывая слезы, прошла в вестибюль дворца, сопровождаемая Вильгельмом и старым генералом.

Никогда ни один визит к княгине Радзивилл не проходил столь мрачно, как посещение Вильгельма в сопровождении старого генерала. Княгиня посмотрела на молодых людей поочередно: на лице Элизы явно горе, принц буквально проглотил саблю. Девушка чувствовала настоящее отчаяние: никогда еще не испытывала такого ощущения беспомощности, одиночества, душевной тоски… Ее дорогого Вильгельма словно подменили!

Чтобы избавиться от хлынувшей потоками тревоги, решила отвлечься и встала.

— Забыла вам сказать, дорогой Вильгельм, у нас появились новые пони, совершенно великолепные. Не хотите ли взглянуть?

Принц тут же вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной, сохраняя при этом чопорное выражение лица.

— Буду рад. Готов следовать за вами, княжна.

Но радость Элизы от того, что ей наконец удалось вытащить его из салона, оказалась кратковременной. Старый генерал почти одновременно с Вильгельмом встал и последовал за ним. Надежды девушки остаться хотя бы на мгновение наедине с любимым развеялись как дым. Куда ушли недавние милые разговоры… как заговорить сердцу под хмурым взглядом старого кривоногого служаки?!

Она приободрилась при мысли, что в королевском дворце вскоре предстоит бал: обычно Вильгельм после обязательных «рабочих», танцев на все остальные приглашал только ее.

Увы, пусть перед выездом из дворца Радзивиллов зеркало подтвердило ей, что она очаровательна, — дорогой Вильгельм пригласил ее на танец всего лишь раз, а когда по окончании танца повел ее в буфет, освежиться напитками, девушке пришлось констатировать, что генерал фон Гершфельд как тень следует за ними. Вернувшись домой после этого ужасного бала, она, бедное дитя, упала на постель и зарыдала.

— Он меня больше не любит!.. — бормотала Элиза в паузах между рыданиями. — Он даже не смотрит на меня! Может, я ошибалась? Может, он меня никогда и не любил?.. О, Вильгельм, Вильгельм!.. За что?

Будь она более опытной, непременно заметила бы явную грусть на лице принца, а возможно, и горестные взгляды, которые он бросал на нее тайком. Но она сама невинность, еще и страдала легкой близорукости.

А несчастный Вильгельм нес свой крест. Элизу он обожал — теперь так сильно, как никогда. Ему пришлось приложить все силы, чтобы держать себя в руках в ее присутствии и соблюдать линию поведения, которую сам себе предписал. Но это становилось все труднее, страдания — все более невыносимыми, и молодой человек спрашивал себя, как долго сумеет стоически выносить эту пытку.

И однажды вечером, по окончании праздника во дворце Радзивиллов, когда он прощался с матерью Элизы княгиней Марией, нервы несчастного внезапно сдали. Весь вечер Элиза сторонилась его как зачумленного, даже не улыбнулась ему, когда он появился во дворце, — эту презрительную отчужденность возлюбленной вынести он уже не смог…

Произошло ужасное: поднося к губам руку княгини Марии, Вильгельм отчаянно зарыдал, — естественно, это породило сильное волнение всех присутствовавших. Такое, что фон Шильден, считавший дело Радзивиллов списанным в архив, едва не потерял сознание.