Страсти по изумрудной броши

— Ни в коем случае! Импровизируй в рамках поставленной задачи. Главное, скажи, что арестованный Ефим Григорьевич просил перепрятать принадлежащие ему ценности. И все!

Получив согласие Носова, Петров с удовлетворением подумал: «Я соблазнил новичка блеском сыскной романтики. Но, похоже, он все понял правильно, и сбоя не будет. Неужели исчезающая как призрак брошь наконец окажется в моих руках?»

В субботу сыщики подъехали к дому Елены Ивановны. Носов вошел в подъезд. Через некоторое время вернулся и, сев в машину, доложил:

— Все в порядке. Я сообщил ей об аресте любовника. Она сразу поверила. Видимо, ждала от своего торгаша беды. Даже предложила мне вознаграждение, но я отказался. Сказал, что Столбун и так много для меня сделал. Думаю, наш план сработал: когда я уходил, Елена начала одеваться.

Наблюдая за взволнованным напарником, Петров довольно подумал: «Парнишка нервничал натурально и потому выглядел убедительно».

Когда из подъезда вышла женщина, Носов радостно воскликнул:

— Рыбка клюнула. Это Елена Ивановна.

— Хорошо, ты сейчас незаметно уйдешь. Теперь мой выход на сцену.

Петров вышел из машины и приблизился к женщине. Предъявив удостоверение, предложил проехать в отделение милиции. Побледневшая от страха женщина безропотно повиновалась. Доставив Елену Ивановну в дежурную часть, Петров в присутствии понятых раскрыл ее сумочку. Но его ждало разочарование: среди дорогих колец, ожерелий и браслетов не оказалось украшения с изумрудным трилистником.

Не удержавшись, сыщик спросил:

— А где брошь с зелеными камнями?

— Я такого украшения никогда не видела. Да и это богатство не мое. Мне их на хранение принес мой знакомый Ефим. Можете у него спросить.

Петров с опозданием осознал свою ошибку. «Я невольно выдал свой интерес к изумрудной броши. Надо поскорее найти правдоподобное оправдание моему вопросу».

И сыщик поспешил объяснить:

— К вам лично претензий нет. Нам сообщили, что мошенники намереваются завладеть вашими украшениями, ложно сообщив об аресте Столбу-на. Они рассчитывали при выходе из дома отнять у вас ценности. Но мы сумели их опередить и пресечь преступление.

— Так Ефим Григорьевич на свободе? Какое счастье! А знаете, подосланный ко мне молодой человек произвел очень приятное впечатление. Он так искренне волновался из-за беды с Ефимом! Я даже хотела его отблагодарить. Но он денег не взял.

— А зачем ему довольствоваться крохами, если мошенники рассчитывали на крупный куш? Можете спокойно идти домой.

— А вдруг бандиты вернутся?

— Не бойтесь, мы их отпугнули, и они к вам больше не сунутся. Это я, капитан Петров, вам гарантирую. А сейчас напишите документ о возврате вам украшений в целости и сохранности.

Наблюдая, как Елена Ивановна пишет расписку, сыщик подвел итог: «Мое неосторожное упоминание об изумрудной броши наверняка насторожит Столбуна. Придется для оправдания своих действий составить задним числом анонимное сообщение о попытке мошенничества в отношении Суровой. Но поиск броши снова на нуле».

Отпустив женщину, Петров позвонил напарнику:

— Возвращайся в отдел. Спектакль закончился, и занавес опустился.

Вскоре в кабинете появился Носов. По нетвердой походке и блеску в глазах Петров понял, что новичок успел изрядно выпить. «Начал новичок снимать водкой стресс. Это нормально для опер-ской работы. Лишь бы не спился окончательно».

Сыщик сочувственно взглянул на напарника:

— Ну, что на этот раз всколыхнуло твою неусыпную совесть?

— Оперативная работа — это сплошная грязь! Мы укрываем преступления, отпускаем на свободу виновных и, наоборот, для дутых отчетов сажаем людей за мелкую провинность. И врем на каждом шагу. Сегодня я жестоко обманул женщину, отняв у нее пару лет жизни! И все из-за какой-то ценной безделушки! Вместо добра мы в уголовном розыске творим сплошное зло!

— Подожди! Мы же с тобою за месяц раскрыли три убийства. Значит, не зря зарплату получаем.

Да, нам приходится ради изобличения преступников ловчить, обманывать, даже иногда нарушать закон. Но чистоплюям не место в уголовном розыске. Иди тогда в следователи и действуй строго по процессуальным правилам.

— Так что же мне делать?

— Послушай одну давнюю историю и сам прими решение. Служил у нас в Московской области сыщик Павлов Александр. Предметом его гордости была надпись на стене пересыльной тюрьмы, сделанная обозленными осужденными: «Смерть Павлову из Болшево». После очередной амнистии число уголовных преступлений резко возросло. Осенним вечером в милицию пришла женщина и заявила, что на улице к ней подошел молодой парень и, угрожая ножом, отобрал сумочку с деньгами и снял пальто. Взволнованная потерпевшая плохо помнила приметы преступника, а выезд на место происшествия не дал положительных результатов. Дальнейшая работа была отложена до утра. По дороге домой Павлов продолжал напряженно размышлять о совершенном преступлении, прикидывая, кто из известных ему преступников мог решиться на столь дерзкое преступление.