Страсти по Лейбовицу. Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

День его смерти ничем не отличался от любого другого дня. «Идет война, и (О святой Лейбовиц!) в этой пещере я отнюдь не чувствую себя пророком Даниилом в клетке со львами. Это мой последний день, и что же я унесу в памяти! На той неделе разразилась гроза, и я видел мокрое тело солдата, пораженного ударом молнии. В прошлом году циклон унес жизни семнадцати мирных крестьян-Кузнечиков. Затем пошла саранча, саранча, са-ран-ча, и зима оставила по себе замерзшие изможденные трупы. День как и все прочие», — отметил он, когда пуля срикошетировала от скалы над головой. Мятый кусочек свинца упал Чернозубу на пояс, и он поднес его к тусклому свету, чтобы получше рассмотреть. Пуля была выпущена не из оружия валанцев или Кузнечиков; это был катыш от мушкета, которыми пользовались силы Тексарка или разбойники. Теперь он в полной мере осознал, где находятся враги. Он посмотрел, что у него делается под ногами, и отпихнул детенышей. Зубы у них были сущими иголками. Куда делась их мать? Наверно, ее спугнул огонь. Он тоже опасался огня.

— Если будем сидеть здесь, то задохнемся до смерти, — сказал он детенышам кугуара.

Пока Нимми, охваченный страхом, жалел себя, забыв, что он чувствовал совсем недавно, убив человека, какой-то силуэт заслонил свет, падавший из прохода. Он приготовился к смерти. «Богородица, Матерь Божья, смилуйся надо мной…»

— Эй! Кто там внизу? — слова были сказаны на языке Скалистых гор, но в них чувствовался азиатский акцент. Подняв глаза, Нимми увидел, что ему в лицо смотрит ствол ружья.

— Не стреляй! Здесь я, Чернозуб. Безопасно ли вылезти отсюда?

— Пока еще опасность повсюду, — сказал Гай-Си, — и огонь приближается. Дай мне руку.

Нимми вытащил из штанины разыгравшегося котенка и пополз наверх, к свету позднего дня, затянутого дымной завесой. Грохот боя стихал, если не считать восточного фланга, где силы Тексарка продолжали отбивать атаки уродцев, рвущихся завладеть оружием. Воин и монах выползли на гребень холма и, лежа на земле, стали осматриваться. Они увидели тела Чунтара Хадалы и майора Гливера; обоих убил Гай-Си, который, как и Вушин, был готов уничтожить любого, кто предаст его суверена.

— Где Вусо-Ло?

— Улад застрелил его, когда увидел, что я казнил врагов нашего хозяина.

— Но я заметил…

— Мой брат прожил еще достаточно долго, чтобы убить своего убийцу.

Нимми заметил, что воины Кузнечиков торопливо запрягали в три фургона угнанных лошадей, стараясь оттащить груз подальше, поскольку полоса огня угрожающе приближалась. Защитники фургонов, рассыпавшись, вели рассеянный огонь по пехоте. Валанское ополчение было раздавлено обилием погибших, дезертиров и отсутствием командиров. С востока к месту боя направлялась тексаркская кавалерия, но двигалась она с осторожностью, ибо к югу за гребнем холма стояли главные силы Дьявольского Света, а с севера подступал огонь. В полумиле от места, где они лежали, на вершину хребта забрался тексаркский пехотинец, чтобы понаблюдать за порядком боевых сил Кузнечиков. Гай-Си откатился в сторону, вскинул ружье, взял высокий прицел и выстрелил. Попасть в цель было невозможно, но пуля легла так близко, что испугала лошадь наблюдателя и встревожила Кузнечика, который тоже открыл огонь по разведчику. Тот ретировался. Гай-Си встал и посмотрел на юг. В поле зрения были воины Элтура. Увидев человека в форме ополчения, они не стали стрелять.

— Посмотри! — показал пальцем Гай-Си. — Кто-то убил большую кошку.

Чернозуб, стоявший рядом с ним, пошел посмотреть. Животное лежало на камнях в двадцати ярдах от них. Это была самка кугуара.

— Идем, — сказал он Гай-Си и вернулся в пещеру кугуара. Вскоре они вытащили из нее котят, но к ним подъехали верхами трое Кочевников с ружьями наготове.

— Бросайте оружие, горожане! — потребовали они на языке Кузнечиков. — Сдавайтесь!

Они подчинились, но Нимми улыбнулся, услышав вежливое обращение «горожане», и ответил на том же языке:

— Вам стоит знать, что фургоны окружены пехотой. Мы охотно сдадимся, но чтобы вернуться домой, нам понадобится оружие.

Один из всадников поднялся на вершину. Другой спешился и взял оружие. Разрядив его, он обратился к Чернозубу:

— Ты тот человек, который вышел разговаривать с вождем. Он сказал, что ты слуга самого большого христианского шамана. Это так?

— Выходит, что так.

Воин вернул ему разряженный револьвер и протянул Гай-Си ружье с пустой обоймой.

— А ты тот, кто убил кардинала и майора. Да?

Гай-Си кивнул. Второй воин спустился с вершины.

— Пора сообщить вождю Элтуру, — сказал он, — что пришло время атаки. Двинулись!